Все молчали. И даже Фаина. Казалось, на нее последний выстрел произвел самое сильное впечатление. Фаина так и стояла, зажав уши руками. И замолчал Блох. Он, кажется, сообразил, что ситуация повернулась несколько в его пользу. И Блох не ошибся.

Владимир сказал Башкирову и Самойлову:

— Ну, что вы стоите? Ваш младший коллега истекает кровью. Его оперировать надо… Я думаю, кроме кости, поврежден крупный сосуд… — потом он обратился к Иванову. — Гони Блоха со стола!

Едва ремни были расстегнуты, доктор Блох соскочил на пол, бросился одеваться. На него никто не обращал внимания.

Башкиров и Самойлов подтаскивали раненого Пустовита к столу. Иванов уже обрабатывал себе руки. Фаина выкладывала инструменты на стерильную салфетку.

В это время Владимир почувствовал, что кто-то сзади толкает на него дверь…

«Шофер! — стрельнуло в голове. — Я забыл про шофера!..

Нестеров, готовый опять стрелять, медленно повернулся. И увидел за дверью Риту. Впустил ее:

— Рита, почему вы не ушли?… Я же сказал уходить… Вызвать милицию…

Рита улыбнулась:

— А чего ее вызывать? Тут и так полон дом: милиции… И еще эти… как их?… ОМОН!

— Где? — не поверил Нестеров.

— А вот!.. — Рита показала на окна.

И все, кто был в операционной, повернулись к окнам. И увидели в окнах дюжину автоматчиков в камуфлированной униформе, черных вязаных шапочках-масках. За спиной у автоматчиков медленно кружил снег…

Следом за Ритой в операционную вошел симпатичный молодой человек в джинсах и коричневой кожаной куртке. Нестеров уже где-то видел его. Так во всяком случае Нестерову показалось.

Молодой человек оглядел всех присутствующих и удовлетворенно улыбнулся:

— Ну вот! Кажется, все в сборе!.. А я — лейтенант Акулов…

И он мягким, но уверенным движением забрал у Владимира пистолет.

ОМОНовцы один за другим входили в операционную. А Нестеров наконец мог расслабиться. Он смотрел за окно на падающий снег и думал, что самое глухое, самое мрачное, зябкое время года — предзимнее — наконец-то закончилось; пришла зима, а значит, — и весна не за горами!..