Ранхаш не очень хорошо посмотрел на музыкантов, а Майяри улыбнулась. Песенку о незадачливом Гор-Гоёме – в Санарише его звали Горем-Срамом – и его приключениях в стране мёртвых, куда он попал по пьяному делу, она слышала уже не раз. Мадиш часто горланил её с крыши школы, прячась там от наказующей длани мастера Лодара.
Они заняли стол, Ранхаш подозвал подавальщика и заказал травяного отвара и мясных закусок. Подавальщик покосился на дорогое платье Майяри, смерил взглядом Ранхаша и поспешил на кухню исполнять заказ. Множество взглядов тотчас устремились на девушку, которая сильно отличалась от девиц лёгкого поведения, а приличные ночами в такие места не ходили. Впрочем, взглядами и ограничились. Несмотря на то, что спутник её по мнению многих посетителей был мелковат, связываться с ним отчего-то не хотелось.
Майяри хищно осмотрелась, выискивая взглядом подходящего для драки кандидата. С Виканом это было очень даже весело, совсем не страшно, а уж как настроение поднялось у всех после шуточной потасовки. Музыканты, правда, играли дряненько, мадериду точно не вытянут, но и народную «козу» станцевать тоже приятно.
– Нам точно нужно быть здесь? – усомнился Ранхаш, осматривая пьяные лица. Ещё и музыканты как назло прервали вполне безобидную балладу о Гор-Гоёме и затянули пошлейшую песенку о блудливом храмовнике, которого вздумали наказать боги, но которых он сам…
Ранхаш так мрачно посмотрел на горе-менестрелей, что от одного только взгляда струны на инструментах должны были полопаться. Майяри тоже с осуждением уставилась на певуна.
– Гадость какая, – вырвалось у неё.
Сидящий неподалёку в шумной компании оборотень не расслышал её, но спьяну решил, что она чуть ли не восторгается, и подмигнул Ранхашу:
– Чувствательная песня̀! Бабы млеют и блазняются сразу, как заводишь её.
– На эту гадость? – скривилась Майяри.
В этот раз её расслышали.
– А чё… всё по… этой… по тонкости… по чувству… О! По романтишу!
– Что? И когда он с мужиком, тоже по романтишу? – насмешливо вскинула брови Майяри.