– Ты о чём? – нехорошо прищурился Мариш.

– Добром не отдашь. Силой рвать придётся. Вот не смотри на меня так! Либо так, либо девочке придётся ждать твоей смерти, чтобы замуж выйти. А в хорошие лапы заранее бы пристроить надо, до погребального костра. Ты, уж прости, друг, не вечен. Да ещё и так отвратительно к себе относишься. Чего морщишься? – Юдриш прибавил шаг, нагоняя дворецкого. – Нормально бы отоспался в постели, а не в гостиной на девчачьей тахте, которая тебе ни по росту, ни по возрасту не подходит. Нам бы уже поберечься, не молодые. А от такого лежания и ревматизм, и радикулит жди, и ломоту в суставах. Да и вообще, Мариш, я слышал, от усталости проблемы и по этому делу бывают, – Юдриш красноречиво посмотрел ниже пояса, – а в нашем возрасте это одна из немногочисленных радостей.

– Замолкни, – прошипел Мариш. – Что ты вообще здесь забыл? Я же велел смотреть за Лоэзией.

– А я доложить хотел, что к ней мамаша приходила. Как раз по тому делу, что ты с сареном обмусоливал.

Мариш резко остановился и, подумав, развернулся.

– Иди к Лоэзии, – велел он, поднимаясь по лестнице.

– Эй, ты её сильно-то не пугай!

Лоэзия заверила Юдриша, что хочет спать, и, выпроводив его, ушла в спальню, но в постель так и не легла. Сидя с ногами в кресле, девушка смотрела в окно на ночное небо и вспоминала, как лежала рядом с господином тёмным и смотрела на звёзды в окошко, которое располагалось прямо в крыше. Мужчина едва слышно дышал во сне, а она сама лежала в коконе тепла. Так хорошо, уютно… безопасно. Рядом с ним она ничего не боялась. Только за него боялась.

– Боги… – тихо выдохнула девушка, пряча лицо в ладонях.

Болела голова, хотелось спать, но мысли… Можно ли уснуть?

Господин тёмный… Она позвала его неслышно, только губами шевельнула, и крепко зажмурилась, чтобы вновь представить его. Руки опять ощутили его крепкие плечи, которые она так часто обнимала, когда он нёс её; грудью и животом почувствовала его спину и даже торс – он позволял обнимать себя; она даже помнила его запах, почти неуловимый за многочисленными амулетами – запах горячего камня и дубовой коры. Внутри встрепенулась птица, добавляя, что и мыши были очень вкусными. Мыши. Лоэзия улыбнулась. Да, мыши были бесподобными. Рядом с господином тёмным было так хорошо…

Улыбка сползла с её лица. Сердце заметалось. Оно радостно стучало только при одной мысли о тёмном, распространяя по телу томительное ожидание. А потом тоскливо сжималось.

Она… она влюблена?

Плакать захотелось ещё сильнее.

Она влюблена. Сердце болело и радовалось так сильно, как никогда не болело и не радовалось из-за харена. Ей до отчаяния сильно хотелось надеяться, что ей ответят взаимностью, что они ещё много-много раз будут гулять по городу… И в то же время рыдать хотелось от мысли, что господин тёмный больше никогда не появится в её жизни. Никогда. И она больше никогда не будет лежать рядом, в коконе тепла и томительного ожидания чего-то прекрасного.