Майяри смотрела, как руки жреца опускаются на плечи Ранхаша и осторожно обнимают его. Может, это и было ритуальным действием, но пальцы храмовника мелко-мелко дрожали, а глаза были широко раскрыты и невидяще смотрели перед собой. Ранхаш покорно принял и поцелуй, и объятия, но его руки даже не шевельнулись, чтобы обнять в ответ. И Майяри почему-то стало жаль жреца.

Тот отстранился от харена и повернулся к Майяри. Взяв браслет, он защёлкнул его на правом запястье девушки, так же неторопливо коснулся горячими губами её лба и привлёк на свою грудь.

До этого момента Майяри никогда не думала об отце Ранхаша как о живом оборотне. Для неё он существовал только по рассказам господина Шидая как не самый хороший и умный герой сказаний. А он оказался таким живым и похожим на её Ранхаша, что грудь стеснила жалость. Вспомнились слова господина Шидая:

«Нет, но в отличие от Менвиа, он всё же осознал свою неправоту и вину. Через пятьдесят лет после рождения сына. То ли боги просветили, то ли Шерех достучался… Правда, вмешиваться в жизнь уже взрослого сына Руахаш не стал, решив, что права на это уже не имеет…»

Майяри всегда считала, что успела по жизни допустить много неисправимых ошибок, и с особой чувствительностью относилась к подобным же ошибкам со стороны других. В особенности когда ей казалось, что она видит сожаление. И когда жрец обнял её, она не смогла удержаться и неловко обняла его в ответ. Мужчина вздрогнул, ладони на её плечах сжались чуть сильнее. Он отстранился и с лёгким удивлением посмотрел на Майяри. Слабая улыбка тронула его губы.

– Очень красивая, Ранхаш. Тебе повезло.

– Я знаю, – хладнокровно заверил его Ранхаш. – Продолжай церемонию.

– Уже всё закончилось, – жрец отошёл и забрал свой плащ. – Вы муж и жена.

– Так… быстро? – выдержка изменила харену, и он растерянно моргнул.

Майяри же, наоборот, начала чувствовать, что возвращается в реальность. У неё и первая свадьба прошла стремительно, так что краткость второго брачного ритуала её ничуть не удивила. Робкая радость зашевелилась в груди, и она сияющими глазами посмотрела на Ранхаша.

Её муж.

Собственническое чувство затопило её. Захотелось залезть на самую высокую башню храма, начертить печать Громкости и заорать на всю столицу, что харен Ранхаш теперь принадлежит ей!

– Мой Ранхаш…

И протянула руки, моля и требуя, чтобы харен забрал её с алтаря. Она же теперь тоже принадлежит ему, так пусть возьмёт её. Майяри видела, как расширился зрачок в его глазах, отметила едва уловимую поспешность, с которой он подался к ней, и крепко обвила его шею, с наслаждением вдыхая мужской запах. Больше никаких преград. Она – Вотая, разведённая женщина, только что законным путь вновь вышедшая замуж. Казалось бы, она опять связана узами, но ещё никогда ранее она не ощущала себя такой свободной. Ни разу в жизни Майяри не была полностью свободна: сперва она находилась под властью деспотичного деда, потом сбежала, но оставалась связанной брачными узами. Её полная свобода после развода не продлилась и часа, сменившись новым браком, но именно он подарил ей самую настоящую свободу.