– Никто не позволит тебе занять место старейшины! – завопил Дарелий. – Ты не понимаешь нашего пути…

– Ваш путь ведёт вас в бездну.

– В бездну приведёшь нас ты! – выпучил глаза советник.

– А меня, – Майяри широко улыбнулась, – создали вы.

Она обернулась, обвела взглядом лица присутствующих и раскинула руки, словно призывая полюбоваться собой.

– Меня создали вы. Вы все. Я – ваше творение! Не нравлюсь? Отчего ж? Вы меня столько кроили, ломали, меняли, а всё равно не склеили нужного? Плохо получилось? Неужто готовы признать, что мастера вы дряные?

Желваки на лицах мужчин напряглись, и Майяри понимающе улыбнулась.

– Не готовы. Что ж, значит, я – шедевр вашего мастерства. Вершина искусства. И если кто-то готов усомниться в этом, то пусть сразу замуруется в землю или утопится в реке.

Девушка обвела всех пристальным взглядом, повела плечами и…

Её снесло в сторону на две сажени и прижало к земле с такой силой, что захрустели и кости, и жилы. С неимоверным усилием Майяри вскинула голову и увидела над собой высокого, крепкого сложения мужчину в длинном коричневом плаще, расшитом серебряной нитью. Чуть длинноватые чёрные волосы были тщательно зачёсаны назад, лицо покрывала окладистая, с проседью чёрная борода, а из-под густых бровей на поверженную девушку смотрели спокойные голубые глаза.

Майяри затрясло. Из глубины души поднялась и разлилась по жилам дремавшая ненависть. О, как ей захотелось вцепиться в это породистое мужественное лицо! Бешенство на миг помутило её разум, Майяри словно вновь стала девочкой, которая в неконтролируемой ярости пытается вырваться из пут, чтобы убить, растоптать, разорвать, вмять!

Но всё же она изменилась. Девочка внутри познала, что в мире есть кое-что помимо ненависти.

С трудом, чуть ли не разрывая губы в кровь, Майяри улыбнулась и поздоровалась:

– Тёмных путей, старейшина.

Тот медленно, не выказывая ни ярости, ни презрения, осмотрел её и коротко бросил:

– Расходитесь.

И поволок внучку за собой. Прямо по земле.

Дрогнувшая было толпа вновь замерла, и на лицах мужчин впервые замелькала растерянность.

Старейшина остановился, ощутив сильнейшее сопротивление, и обернулся.

И столкнулся с тёмным взглядом исподлобья.