Охрану Лютый не терпел и попортил отчаянно смелому Казару его талантливый зад. Хотел волк покусать и Ранхаша, но тот ловко, видать, не раз делал подобное, оседлал взбешённого отца и держал его за уши, пока у того малость не улучшилось настроение. Совсем чуть-чуть.

Лютого злило всё. Он гонялся за почтенным консером Шерехом и не менее почтенными старейшинами. Пытался покуситься на хайнеса, но за того вступился идиот-дракон, радостно подставив под волчьи зубы хвост и слюняво облобызав башку противника. Лютый рычал на костры и яростно вскидывался на любой шорох. Досталось даже госпоже Дирмайе, но, увидев Борвида, волк ощутимо смутился и набросился на Рамина, сиганувшего от него через костёр и опалившего штаны. Не трогал он только детей, словно и не замечая их.

– Он очень расстроен, – Ранхаш совершенно спокойно погладил вскинувшегося и ощерившегося волка между ушей. – Ещё и столько времени в этом облике. И лапы стёр.

– Да оборачивался он, – отозвался от одного из дальних костров высокий тонкокостный оборотень, очень похожий на трость: весь тонкий, а сверху голова. – Иногда в себя приходил, оборачивался и поражался, куда его Тёмные занесли.

Судя по смеху других крылатых охранников лекаря – забота от старого друга, – господин Шидай не просто поражался, а весьма красочно описывал своё изумление, оказавшись голым посреди леса, на горном склоне или в ледяной воде реки.

– Мы потому так быстро и добрались. Пока он соображал, мы его в лапах по воздуху несли. К концу путешествия он даже полегчал.

Оборотни опять засмеялись, а перепуганная Майяри теперь мучилась ещё и чувством вины.

Волк сильно исхудал и на еду набросился с такой жадностью, что девушка заподозрила: а не от голода ли он зубы точит на чужие задницы. Но нет. Откушав, Лютый ничуть не умерил своей ярости и продолжил скалить зубы.

А на его лапы страшно было смотреть! Стёртые в кровь, покрытые толстой коркой грязи, струпьями и коростой… Лекарь, когда увидел это, горестно охнул от ужаса. Но охом ему пришлось и ограничиться. Лапами занялся Ранхаш, а Майяри села прямо перед мордой зверя в качестве успокоительного. Время от времени Лютый яростно рычал на Ранхаша, мол, «Щенок! Ты что творишь своими кривыми лапами?!», но ни разу его не укусил, хотя перепуганной Майяри казалось, что вот-то и укусит. Один раз даже, разъярённо дыша, лизнул сына в лицо.

Спать Лютый отправился вместе с ними в палатку и прижался своим мощным горячим телом к спине девушки. Она попробовала перелечь на другую сторону, но волк с рычанием взвился и опять лёг за её спиной. И бдительно реагировал на каждое её шевеление, рыча так, что кровь стыла в жилах и попискивающая девушка вжималась в мужа. Спать в таком напряжении было решительно невозможно, и Майяри забылась каким-то подобием сна лишь к утру.