— Сесиль!

Ее пронзило какое-то ужасное предчувствие. Голос Франсиса привел ее в ужас. Она остановилась, запыхавшись. Морис мыл свой •рено» около конюшен. Он выпрямился, держа в руках мокрую губку.

— Прости, что я был резок вчера вечером, — сказал он. — Если уж ты так дорожишь этой собакой...

Сесиль протянула ему телеграмму.

— Что это?

— Читай.

Он уже прочел. Бросил губку в ведро и вытер руки носовым платком.

— Тем хуже для нас, — сказал он наконец. — Я об этом просто не подумал.

— Может быть, ты все-таки объяснишь мне?

— Прежде всего, я прошу тебя не говорить со мной в таком тоне. Знаешь, в сущности, в этом нет ничего дурного... Если я скрывал от тебя правду, так это по просьбе Жюльена. Я считал, что тебя нужно было ввести в курс дела. Но он об этом и слышать не хотел.

Овчарка смотрела на Мориса, сидя около машины. Он отвел Сесиль к гаражу, как будто боялся, что животное услышит его.

— Поставь себя на место Жюльена, — продолжал он. — Живет человек как пария в замке, который стоит многие миллионы, и не может обосноваться ни в каком другом месте, потому что у него нет денег.

— Нет денег?

— Ну конечно! Тому, кто пользуется чужим имуществом, деньги достаются небольшие. Их хватает лишь на то, чтобы время от времени позволить себе маленькое путешествие». Ну, ты понимаешь, всё это стало бесить Жюльена... Одна лишь мысль занимала его: уехать... обосноваться где-нибудь за границей, очень далеко, раз и навсегда...

— Но... а Франсис?

— Что — Франсис?

— Почему он так быстро приехал?

Морис стал набивать трубку, чтобы не потерять самообладания.

— Наверное, мне не стоило бы тебе все это рассказывать,-заговорил он.— Я вижу, ты ничего не поняла. Франсис де Форланж умер... Да, настоящий Франсис повесился. Он мог, конечно, покончить с собой и в Ницце, поскольку давно знал, что обречен. Так нет же, он пожелал сделать это здесь. Не спрашивай меня почему. По словам Жюльена, это был жалкий тип, который всю жизнь сожалел об утраченном детстве. Он провел в замке свои первые годы, и, кажется, это были единственные счастливые годы в его жизни. Конечно, я рассказываю в самых общих чертах... Короче, Жюльен понял, какую выгоду он сможет извлечь из этой смерти, если поторопится. В деревне ни того, ни другого практически не знали; старый нотариус графини передал свою должность другому. Агерезы уже давно жаждали вернуться к себе в Испанию. Жюльену оставалось только отпустить их... Что касается удостоверения личности, то его он подделывал уже не раз во время оккупации. Так что с этой стороны не было никаких проблем... Что еще ему было нужно?