— Ему был нужен сообщник, — сказала Сесиль, — то есть ты.

— Нет. Честный свидетель, то есть ты.

— Как вы мне омерзительны, — проговорила Сесиль.

— Прошу тебя. Постарайся понять. В сущности, Жюльен лишь вернул себе наследство, которое принадлежало ему по праву. Ведь он был мужем, не так ли?

— А что было потом?

— Жюльен переписал небольшое письмо, которое оставил Франсис, изменив лишь дату. Затем он приехал ко мне, чтобы ввести в курс дела. Я был должен ему. Мне трудно было отказать. Моя роль сводилась к такому пустяку! Опознать покойника... Признать живого... Даже меньше того: просто промолчать. А ты одним своим присутствием обеспечивала самые надежные гарантии. Ну кто бы мог подумать, что ты не знаешь ни Жюльена, ни Франсиса?.. Наконец, ты была свидетелем возвращения дяди на машине в ночь нашего приезда... Я знаю, мы виноваты, что обманывали тебя таким образом. Признаю, что это некрасиво... Но у нас не было выбора.

— А если бы я уснула? Если бы не слышала, как вернулась машина?

— Но я-то не спал. Я бы разбудил тебя.

— А твой дядя — что он сделал, после того как вернулся сюда?

— Ну, он докатил своим ходом до дороги малолитражку, «МГ», на которой приехал его родственник, и уехал на ней.

— Вы действительно всё предусмотрели.

— Еще бы, — уверенно сказал Морис.

— Всё это тебя забавляло?

— Да, немного. Мы подсчитали, после какого периода времени я мог обнаружить тело во флигеле. Рано или поздно наступает момент, когда становится просто невозможно точно установить дату смерти. Затем я дал телеграмму, чтобы окончательно сбить тебя с толку, так как дата приезда «кузена Франсиса» была также назначена заранее.

Каждое слово Мориса изобличало новую ложь, новую махинацию. Сесиль уже не возмущалась. Напротив, у нее было такое чувство, что это путь к избавлению. Так вот каков Морис, ничтожный инфантильный человечек.

— Теперь ты знаешь всё, — сказал он.

Она отвернулась, увидела пса и вновь посмотрела на мужа.

— Как получилось, что он не узнал своего хозяина? — спросила Сесиль. — Меня вы легко обманули. Но его?

Морис стоял в нерешительности.

— Теперь, — заметила Сесиль, — я могу выслушать все что угодно.