Снаружи доносится какой-то шорох, похожий на стук футбольного мяча о стену. Один из констеблей встает и что-то тихо говорит в переговорное устройство на стене. Я не могу оторвать взгляда от лица Кэтрин. Она так же пристально разглядывает рукав своей рубашки.

— Итак, миссис Гримвуд, вы получили то, о чем просили. Теперь, пожалуйста, скажите нам, что вы с делали с телом Питера.

Кэтрин поднимает голову. Спокойные серые глаза. Они смотрят на меня, и я понимаю, что мне не избавиться от этого взгляда, пока я не покину комнату.

— Я хочу, чтобы Рейчел повторила мне то, что сказала вам. — Ее голос не изменился. Разве что чуть-чуть дрожит, но в целом все тот же.

— Мы уже это обсудили, — мягко возражает Сэвидж, словно спокойствие Кэтрин распространяется и на него. — Сообщили вам все, что она сказала. Повторять нет необходимости.

— Мне нужно это услышать из ее уст. — Кэтрин обращается к нему, но смотрит на меня. — Я хочу, чтобы она рассказала мне, как убила своего сына.

Я это предвидела. И приготовилась. Я в точности повторяю свой рассказ — как увидела ее машину, остановившуюся у моего дома, увидела, что она берет на руки Питера и опускает по ту сторону калитки, в саду.

Брови ее ползут вверх, но она по-прежнему смотрит мне в глаза.

Я рассказываю, что видела, как она уезжает, спускаясь по склону холма. Очищаю ее от подозрений в причастности к исчезновению моего сына. Она молчит. Возвращаю ей свободу, избавляю от всех обвинений, открываю возможность будущего с любимым мужчиной. Беру свою жизнь и отдаю ей, а она ничего не предлагает взамен. Кроме пристального внимания.

Я ничего не упускаю. Почти слово в слово повторяю признание, которое сделала Скай и Джошу. Два констебля, которые слышат рассказ впервые, шокированы — я вижу, как они задерживают дыхание и переглядываются, — но Кэтрин остается невозмутимой.

— Я положила его в багажник машины. — Я не могу заставить себя произнести «тело». — Предполагала, что поднимется суматоха. Люди будут его искать. Поэтому спрятала, чтобы потом избавиться.

Серые глаза моргают и увлажняются. Снова моргают. Но по-прежнему смотрят прямо на меня.

— Это всё. Вот почему и как я убила своего сына.

Все ждут реакции Кэтрин. Секунду она сидит неподвижно. Потом поднимает руки и хлопает в ладоши — один, два, три раза. Звук медленных хлопков отчетливо слышен в наступившей тишине. Все замерли. Как будто она нас заколдовала. Я не могу отвести глаз. В детстве мы любили играть в гляделки. Тот, кто отводил взгляд, считался проигравшим. Она всегда побеждала. Но сегодня мой день.