– Он то отрубался, то приходил в себя.

– Что-нибудь говорил?

– Звал кого-то по имени: «Таня, Танечка».

– И вы не заметили, что на заднем сиденье был ребенок?

– О ней потом расскажу, – пробормотал Большаков.

– Сейчас говори! – крикнул Юрий Алексеевич и двинулся на него с кулаками.

– Да как ее разглядеть?! – испуганно завопил Большаков. – Она же на заднем сиденье в одеяле тихо лежала! Ну лежит одеяло, и пусть себе лежит! Мне что до этого? У меня в теле дырка!

– Девочка не плакала? Не кричала? – спросила Анна.

– Не было ни звука. Может, спала, а может, ударилась и отключилась. Точно не знаю.

– Доехали вы до моста…

– Доехали мы до моста, – продолжил Большаков. – Хаустов, Геля и Басов поехали дальше, чтобы похоронить эту бабу и отвезти Басова к врачу. – Он сбавил голос и заговорил доверительнее: – Но, если честно, все понимали, что он уже не жилец.

– Что делали вы с Деминым?

– Мы с Деминым… – Большаков опасливо зыркнул на полковника. – Ну и с Савельевым, конечно, остались на мосту. Я перебрался в машину к Демину.

– И больше не выходили?

– Нет.

– Что видели из машины?

– Видел, как Демин рубил перила и стойки, потом сел в свою машину и начал сталкивать машину Савельева в реку.

– Опишите детально, как это происходило, – сказала Анна.

– Он отцепил трал, сел в машину, сдал назад и стал толкать «девятку» к краю моста, в том месте, где подрубил перила и стойки. Часть ограждения отломилась и полетела в воду. Когда задние колеса «девятки» съехали с моста, она сама села на днище и нос с капотом задрался.

– Что сделал Демин?