— Пугать себя не разрешайте — вот и не будет страха... Давайте без даты...

Пшенкин поставил ветвистую роспись, подвинул лист полковнику. Тот кивнул:

— Спасибо... Позвольте мне еще раз посмотреть ваши заготовки, нас интересует любая страничка из манускрипта...

— Пожалуйста... Жаль, что сигаретки у вас нет, перенервничал...

Полковник опустился на колени, открыл створки шкафа, вытащил все папки, пролистал их стремительно, но в то же время высокопрофессионально, убедился, что Пшенкин был прав, архив невелик, снова глянул на часы и пошел к двери, словно бы почувствовав, что именно сейчас постучат.

Так и случилось.

Он прильнул к глазку. Боевики работали точно секунда в секунду, молодцы. Пшенкин сейчас исчезнет, один из самых последних свидетелей, в общем-то, ключевой — прикасался к работе Большого Босса. Записочка на имя товарища Костенко останется на столе, красивая комбинация, ай да молодец Большой Босс...

И полковник открыл дверь, но в ту же секунду из противоположной квартиры вывалило четверо парней, сшибли боевиков, бросились на него и, повалив, заломали руки под наручники, повторяя негромко:

— Тихо, Никодимов, только тихо, кричать не надо, никто не поможет...

...Когда Никодимова и боевиков затащили на кухню к обмершему Пшенкину — вся операция продолжалась менее минуты, — в квартиру вошел Костенко.

— Здравствуйте, — сказал он литератору. — Костенко — это я... Человека, который должен был вас убить, зовут иначе, он никакой не полковник, бандюга по фамилии Никодимов... Разговор его с вами мы слышали, он записан на пленку, какая-никакая, все же техника у нас есть... Сейчас сюда придут эксперты, рукопись и записочку изымут, вам действительно ничего не грозит, это Никодимов правду говорил, он Уголовный кодекс знает, готовился загодя. Я уезжаю, поэтому хочу поинтересоваться лишь одним...

— Я п-п-при нем отвечать не стану, — Пшенкин кивнул на Никодимова, лежавшего на полу лицом вниз, руки за спиной в наручниках, неподвижен.

— Почему? Он теперь на пятнадцать лет — в лучшем для него случае — загремит, так что не бойтесь, он более не опасен...

Пшенкин покачал головой:

— Не буду...

— В комнату можно вас пригласить?

— Удостоверение предъявите...

Костенко достал свою пенсионную книжку. Пшенкин долго елозил вытаращенными глазами по строчкам, потом покачал головой:

— Так вы ж отставник...

Костенко обернулся к одному из строиловских сыщиков: