— Разве можно быть такой рассеянной? Билеты же у меня.

Я посмотрела на спасителя: молодой человек, совсем еще мальчик. В потертой куртке, но довольно симпатичный, с чуть-чуть нагловатым лицом. Контролерша пробормотала что-то по адресу безбилетников, и я решила выйти на следующей остановке. За мной выскочил и парень.

— Предлагаю два лева, сэкономленных на штрафе, израсходовать в кафе. — Сказал он это с искренним желанием, просто и естественно. — Буду ждать вас у молодежного кафе ровно в пять.

Тогда Николай не сказал, что знает меня. Это я поняла только за несколько дней до свадьбы. И мне подумалось, что его привязанность, неотступное следование за мной, слезные клятвы в любви, жажда веры и надежды на взаимность — лишь игра моего больного воображения, а он с самого начала следовал по намеченному пути, добиваясь своей цели. Два месяца нашей близости были непрерывной эскалацией любви. И все делалось с таким воображением, с такой изощренной нежностью, что в конце концов показалось неестественным. Но было уже поздно. Смирилась. Но внутри остался какой-то страх.

Поженились мы после двухмесячного нетерпеливого ожидания. Спешили оба. Получалось, что оба в то время были одинокими. Николай работал в конструкторском бюро и учился в институте, готовясь стать инженером. Я занималась журналистикой. Ни тогда, ни теперь не могу объяснить себе неожиданную решимость выйти замуж за человека, который был мне мало известен, хотя очень нравился. Оправдывала себя тем, что разгадывание его личности будет наполнять радостью совместную жизнь. И действительно, последующие годы были заполнены. Не могу сказать, что я разочаровалась. Однако и каких-то особых открытий не сделала. Красивый, практичный, умный и жизнерадостный парень, лишенный моих представлений о вещах и, значит, моих предрассудков. В течение этих пяти лет Николай ложился рано, быстро засыпал, любил воду, пел фальшиво, но всегда был бодрым и считал, что единственное, чего ему не хватает, — это денег. Через месяц он должен был защитить диплом и возвратиться в свое конструкторское бюро, Обещал с первой зарплаты отвести меня в молодежное кафе, в то самое, у входа в которое в день нашего знакомства он прождал меня целый час, а я, естественно, не пришла. Тогда он упрекнул меня, что я, видимо, обладаю какими-то особенными прелестями, если создаю искусственные препятствия мужчинам. Ты прав, сказала я, хотя точно знала, что это совсем не так. Никогда до Николая никто не говорил мне о своих чувствах. Когда я окончила факультет психологии и меня направили работать в детскую комнату милиции, ко мне частенько заходил один капитан. Сидел часами, молчал и курил. Я приняла это за ухаживание. О любви и не мечтала. Капитан оказался женатым и к тому же с больным сердцем. Однажды мы отправились группой к нему в больницу. Кто-то сказал, что я виновница его заболевания. Оказалось, что он приходил ко мне, чтобы спокойно покурить и не выслушивать назиданий и упреков коллег. Тогда я не поверила, посмеялась, выходило, что капитан приходит ко мне помолчать и просто побыть в сумерках моего кабинета, освещаемого зеленой лампой. В больнице я нарочно задержалась, чтобы уйти последней, наклонилась к капитану попрощаться, а он виновато сказал: «Прокурил я ваш кабинет. Решил твердо бросить».