Нестор обернулся. От кассы в сторону бара двигался мужчина лет пятидесяти с тщательно зализанными набок редкими волосами, но зато с густыми, как у гайдука, усами. Одежда на нем свидетельствовала о хорошем вкусе ее обладателя, хотя и слишком подчеркивался ее спортивный стиль. В мягких, эластичных мокасинах он ступал мелкими шагами, почти как гейша. Уже издалека мужчина широко заулыбался, и его усы от этого сразу стали еще больше. Он резво поднялся по низким ступенькам в бар, еще резвее подскочил к жене и поцеловал ей руку, а потом протянул Нестору свою удивительно маленькую и пухлую ручонку.

— У нас есть время? — нежно обратился он к Инне. — Не желаешь ли выпить чего-нибудь? А вы коллега моей супруги? — И, не ожидая ответа, он вновь повернулся к жене и продолжал: — Сегодня пришлось два раза побывать в Киноцентре, съездить на аэродром с чехами, потом присутствовать на совещании у генерального и, наконец, представь себе, встретиться с режиссером Ясеновым и немного поспорить с ним. Он настаивал, чтобы ему разрешили поехать на фестиваль в Швейцарию со своей «дрофой». А я говорю ему, зачем там пугать людей… Как бы он не женился на ней! Действительно, что может сказать эта вертихвостка об искусстве!..

Инна вся обратилась в слух и только краем глаза поглядывала на Нестора, не проявлявшего никакого интереса к их разговору. Между прочим, он сразу раскусил Горанова, поскольку хорошо знал этот тип людей и по-настоящему жалел их. Словоохотливость, любвеобильность и постоянная приподнятость настроения являлись лишь слабым прикрытием истинной сути таких людей. Нестор был уверен: стоит справиться о нем у его сотрудников по работе, как они все заулыбаются и станут уверять, какой милый и учтивый их начальник, Жоро или Жорж, какой он внимательный, никогда не забудет поздравить с днем рождения, первым прибывает на праздничную демонстрацию, работает за троих, как сегодня…

Однако за всеми этими добрыми словами наверняка будет скрываться откровенная подхалимская сущность такого человека. Эти люди в последнее время благополучно процветали в бесчисленных учреждениях и управлениях, и странно было то, что они всегда оказывались незаменимыми. Их не касались никакие реорганизации, и с рекомендацией «свой парень» они спокойно доживали до пенсии. Но еще более удивительно было то, что являлись излюбленной приманкой для таких женщин, как Инна, да и не только для таких. Мужественность и принципиальность в самом широком и благородном смысле этих слов напрочь утрачивались в них.

— Здесь посидим? — заозирался вокруг Горанов, будто снедаемый желанием поскорее взять от жизни все. — Или пойдем в наш клуб?