— Ваха?

— Точно. Прикупил у неизвестного типа пистолет Макарова, который спрятал… Где?

— В гараже в Мытищах?

— Умница! Дальше — как в сказке. Черной-черной ночью в черном-черном городе случилось черное-черное дело. Черные-черные…

— …люди ворвались в черный-черный гараж и…

— Логично. Итак, сделка лопнула, не успев начаться. А дальше началась наша головная боль. Как ты понимаешь, мучая собственные извилины насчет того, откуда эти материалы, и наводя панику ревизиями и проверками в России, мы за скобками оставили бывшие республики СССР. Естественно, не успели связаться с Белоруссией. А наши коллеги в это время по своим материалам вышли на преступную сеть и самостоятельно начали ее рубить. Преступники же, видя крушение лазоревых надежд и не зная, что все под колпаком, попытались найти причинно-следственные связи и пошли по ложному пути. Мытищинская находка стала роковой. Опасаясь, что человек по имени Ваха, проваливший дело на корню, попадется в ваши чистые и длинные, но волосатые руки и начнет говорить… Конец первой серии. Интересно? О-о! — Пушкарный перевернул страницу. — Но с учетом того, что в Белоруссии по сравнению с Россией отмороженных меньше, близость Чернобыля сказывается и на сознании. Нелегально с легальных позиций в такой атмосфере многого не сделаешь, однако… Каналы начинают искать в России.

— Организаторы белорусские?

— Люди мира! Они сегодня по всему свету свои щупальца разбросали… Короче, ты своему Кошелкину…

— Котелкину.

— …скажи, чтобы чемодан собирал в Минск. И за услуги мои не забудь с него слупить.

— Вторая серия будет?

— Вторая? Вторая за тобой!

Медовый месяц не получился. Дела фирмы завертели-закрутили и Мицкевича, и его супругу. Отдохнув в санатории Верховного Совета всего неделю, они вернулись на службу.

Происшествие, связанное с Мюнхеном, все дальше отходило на второй план. Екатерина пришла в себя и если вспоминала происшедшее, то больше иронически. Она больше не вздрагивала по ночам, не пугалась телефонных звонков. Весенние дни в санатории они провели, как и положено молодоженам. Голова Мицкевича кружилась от счастья, жизнь казалась безоблачной и вечной. В санатории народа было мало, а потому никто им не досаждал, не мешал наслаждаться друг другом.

Возвращаясь в Москву, Василий Васильевич и Катя однозначно постановили, что их семейные отношения не повлияют на отношения служебные. Новые времена диктовали и новые подходы, а потому служебная соподчиненность супругов не должна была никого волновать. Екатерина определила для себя и заявила мужу, что она не будет иметь решающего голоса ни при каких обстоятельствах. Мицкевич, полагаясь на деликатный характер супруги, считал, что «один ум хорошо, а два, тем более вооруженные женской логикой, — лучше втройне».