В записках об экспедиции Колумба говорится, что ревесо умеет произносить слова и может достать сокровища с затонувшего корабля. Я произношу слова, я достал сокровище, за которым меня посылали, вот только книга Крамера оказалась никому не нужна.

Почему аспирант остался в этой стране, думал Радин, разглядывая фотографии, приколотые над диваном. На одном снимке был вид на Шнееберг, на остальных – городок в долине, какой-нибудь Гмюнд или Цветль. Он мог бы учиться в венской академии, говорить на своем языке, по утрам пить кофе с шоколадным захером, кататься на муниципальном велосипеде, а главное – публиковаться на родине.

А сам я – почему? На вечный вопрос откуда вы отвечаю, что я русский, хотя не был дома двенадцать лет, с тех пор, как похоронил отца. Как там говорил каталонец: вам нравится бродить по чужому саду, но вы не хотите быть садовником?

Что касается сада, подумал Радин, вылавливая вилкой последние горошины, то мне нужен тот, можжевеловый, что сдается в аренду вместе с полосатой хибаркой в порту. Но куда там. Если чего-то слишком сильно хочешь, судьба пугается и отвечает уклончиво.

Ключ от рая лежит теперь в багажнике старого форда, зато у меня есть две связки ключей от места преступления. И тяжелый резной болт от гарсоньерки без окон в Гранделле.

Радин открыл компьютер аспиранта и полистал рецепты бакаляу в сети. Вымачивать три дня, каждый день меняя воду и добавляя лед. Да я уеду отсюда раньше, чем эта фанера станет съедобной! Когда треску готовила Урсула, все выглядело просто и быстро. Она все так делала – быстро, с отрывистой легкостью, как будто ее движения были заранее намечены линией разрыва, мелким пунктиром, как на упаковке с чипсами.

Радин вылил воду, завернул рыбину в бумажное полотенце, сунул ее в длинный пакет из винотеки и вышел на галерею. У соседей слышался детский плач, но в квартире было темно. Он раздвинул листья плюща, просунул пакет между бамбуковыми прутьями и вернулся к себе, представляя, что завтра скажут соседи. Esse russo é tão estranho!

Может быть, я придумал любовные дрязги, развел соленую сырость, а Доменика просто хотела забрать у аспиранта ключи от виллы? Служанка уехала к родне, индеец по субботам развлекается в городе. Не в машине же ей было ночевать.

Когда сеньора Понти пришла в пекарню, юноша был уже мертв – если Гарай не путает время. А сеньор Понти уже надел его плащ и направился в его квартиру, чтобы отвести подозрения от дома на руа Ладейра. Значит, была вероятность, что эти двое встретятся? Вот здесь, под моими окнами, еще в декабре.