Правая рука мгновенным выхлестом чиркнула Чэнь Тяньцяо по горлу. Ощутив что-то жгуче-холодное, старик болезненно дернулся и в страхе попытался крикнуть. Но изо рта не донеслось ни звука. Только бульканье.
Официант молча смотрел, как из горла мужчины, пенясь, вырывается кровь. Вот он схватился за шею, а убрав руки, тупо уставился на багрянец, покрывающий его пальцы.
– Это твой долг передо мной за восемнадцать лет, – бесстрастно молвил официант.
«Восемнадцать лет?» Чэнь Тяньцяо силился вспомнить, где он мог быть восемнадцать лет назад…
Кровь все продолжала хлестать из раны на горле, чувства постепенно отключались. Чэнь Тяньцяо упал вперед на стол, и последняя мысль проникла ему в голову перед тем, как все окончательно померкло: «Восемьдесят четвертый год, что ли?»
Окровавленное бездыханное тело в ресторане заметили почти сразу. Посетители повскакивали с мест, и через несколько секунд весь ресторан погрузился в хаос. Официант быстрыми, энергичными шагами направлялся к дороге, на ходу срывая перчатки. Улицы кишели возвращающимися домой пассажирами, а транспортный поток обеспечивал надежное прикрытие.
Водитель черного «Ниссана» оторвался от своего мобильника как раз в тот момент, когда всего в метре перед ним на дороге возник пешеход. В панике водитель дал по тормозам, но дистанция была слишком уж коротка. Человек отпрянул, задев капот средним пальцем перед тем, как кувыркнуться на тротуар. Здесь, не обращая внимания на испуганно раздавшихся пешеходов, он проворно вскочил и исчез в толпе.
Истошные крики эхом оглашали улицу, по мере того как все больше людей замечали за одним из столиков мертвеца. Пронзительные крики разносились прохладным морским бризом.
Он погрузился в исходящую паром воду, выставив наружу лишь голову. Вода пощипывала кожу жаром, даря наслаждение.
В бане было тихо; кроме него, здесь было всего двое купальщиков. Он дал своим конечностям свободно плавать в горячей воде. Вьющийся пар туманил зрение, с ним туманились и мысли.
В его уме звучала музыка – чудесная мелодия скрипки. Когда-то он был ею очарован. Казалось, это самое близкое к тому, что люди способны испытывать на небесах. Но ее роскошные звуки быстро заглушил другой звук – диктофонной записи восемнадцатилетней давности. Запись, в которой излагалась отвратительная история, вынудившая его встать на путь, которым он затем следовал всю свою жизнь. Уши саднило при воспоминании об этих неторопливо-скрипучих словах и невыразимой боли, которую они пробуждали.