Собранная информация, сведения из дневника Алины и ее интуиция говорили о том, что Никитин должен найти этого призрачного соседа там, где она предположительно ему указала: в одной из клиник, где пытаются помочь людям, обреченным на мучительную смерть.

Остаток дня и вечер были похожи на скомканную разноцветную бумагу.

Аглая Денисовна, быстро сообразив, что Жанка в сложившихся обстоятельствах незаменима, назначила ее своей первой фрейлиной и засыпала вопросами и поручениями.

Перво-наперво она выудила у нее телефон участкового. Затем заставила через работяг Ливреева узнать номер пострадавшего таджика. Потом попросила себе красного сухого вина, но, сделав пару глотков, вдруг вспомнила, что она за рулем, и велела сварить ей хорошего кофе.

Успела она побеседовать и с Тошкой.

Варвара Сергеевна отметила, что во время разговора голос Аглаи сделался совершенно спокойным. Бабушка не сюсюкала с внуком и говорила с ним как с равным, объяснив свое отсутствие и отложенный поход в гости к известной актрисе непреодолимыми обстоятельствами.

Но после очередного разговора с мужем Аглая окончательно разнервничалась и стрельнула у Самоваровой папиросу. Курила она в столовой, элегантно стряхивая пепел в хрустальный, с недопитым дорогим вином, стакан.

Уехала она ближе к вечеру и, прощаясь, совсем уж неожиданно от души расцеловала и Жанку, и Варвару Сергеевну.

После того как мать Андрея покинула дом, доктор, отбросив всякую щепетильность, залез в морозильник Филатовых и попытался приготовить то ли поздний обед, то ли ранний ужин – из того, что сумел обнаружить.

Особого аппетита ни у кого из оставшихся в доме не было, но свиные отбивные с горошком в исполнении Валерия Павловича оказались весьма недурны.

Как раз во время обеда Варваре Сергеевне пришло короткое сообщение от полковника, состоявшее из двух цифр, – номер онкологической клиники, в которую в прошедший понедельник поместили на плановую операцию пятьдесятисемилетнего Дмитрия Олеговича Высоцкого.

Выйдя из ватсапа, Самоварова испытала смешанные чувства – здесь была и львиная доля внутреннего удовлетворения оттого, что ее версия о местонахождении В. оказалась верна, и опасение, что Алина с самого начала вела ее в дневнике по ложному следу и сейчас она вовсе не там, и скверный осадок, который остается у всякого, когда речь идет о таком заболевании…

Оставалась еще одна не отработанная до конца ниточка – ежедневные Алинины звонки Дяде.

Варвара Сергеевна нахмурилась.

Оперативно запеленговать сигнал даже с помощью оставшихся крепких связей в полиции Никитин не сможет – больно хлопотно.