Сысоич выдержал многозначительную паузу и сказал:

– Возьмете ювелирный. По той же схеме. Через подвал.

Ребята переглянулись. Вот это да!

– В принципе можно, – согласился Андрей. – Но надо изучить все подходы и отходы.

– Ну вот и ладушки, – сказал Сысоич.

Деловой разговор закончился.

– Все! Больше не могу. Давай! – неожиданно потребовал Вилен.

Сысоич сходил в дом, принес шприц, наполненный мутной жидкостью.

Дрожащими руками Вилен снял с брюк ремень, перетянул согнутую в локте руку, поработал пальцами, ловко вонзил иглу в едва показавшуюся вену, откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза.

Ребята переглянулись. Такого кино они еще не видели.

Вилен остался, а Сысоич с ребятами пошли в город. Старикан – чуть впереди, они – следом. Совсем по-летнему пекло солнце. По улицам дефилировали отдыхающие, в основном немолодые женщины, лет тридцати. Ребята ловили на себе игривые взгляды. Генка извелся.

– Ну куда мы торопимся?

– Любовь потом, сначала – дело, – добродушно проворчал Сысоич.

Он остановился возле нового дома, точь-в-точь такого же, как в Новостройке. И магазин с вывеской «Изумруд» находился в той же правой стороне. Они обошли дом и спустились в подвал. Перед их глазами была знакомая железная дверь бомбоубежища с таким же огромным замком. Даже не верилось.

Сысоич усмехнулся.

– У коммуняк все под копирку делается.

Ребята изучили обстановку. По одному зашли в магазин. Генка рассеянно осмотрел замок на двери бомбоубежища и сказал, что откроет в шесть секунд. Его мысли были заняты другим. Он торопился на пляж. Его тянуло к женщинам, которые сами предлагали себя.

– Геныч, соберись, – сказал ему Андрей.

– Успеете оттянуться, – проскрипел Сысоич.

– Кстати, а наша доля? – спросил Андрей.