– С Гулливером и Островски выходит четверо из восьми, – произнес мэр, слегка успокоившись. – Половина есть.

* * *

День клонился к вечеру, когда после бесконечного ожидания Дакота Райс наконец вошла в главный зал судебных заседаний Дворца правосудия Орфеа и предстала перед судьей Эйбом Куперстайном.

На подгибающихся ногах, измученная проведенной в камере ночью, с красными от слез глазами, она, в сопровождении полицейского, приблизилась к судье.

– Переходим к делу № 23450, муниципалитет Орфеа против мисс Дакоты Райс, – объявил судья Куперстайн, заглянув в лежащий перед ним протокол. – Мисс Райс, здесь написано, что вчера под вечер вы были задержаны за рулем автомобиля в момент, когда пихали в нос героин. Это правда?

Дакота бросила испуганный взгляд на адвоката Бенджамина Граффа. Тот кивком велел ей отвечать так, как они все вместе договорились.

– Да, ваша честь, – ответила она сдавленным от рыданий голосом.

– Могу я спросить, мисс Райс, почему такая милая девушка, как вы, употребляет наркотики?

– Я совершила очень большую ошибку, ваша честь. У меня очень трудный период в жизни. Но я делаю все, чтобы он закончился. Посещаю психиатра в Нью-Йорке.

– Значит, наркотики вы употребляете не в первый раз?

– Нет, ваша честь.

– То есть вы употребляете их регулярно?

– Нет, ваша честь. Я бы так не сказала.

– Тем не менее полиция обнаружила при вас довольно большое количество наркотика.

Дакота опустила голову. Джерри и Синтия Райс сидели как на иголках: если судье хоть что-нибудь известно относительно Тары Скалини, дочь сильно рискует.

– Чем вы сейчас занимаетесь в жизни? – спросил Куперстайн.

– В данный момент особо ничем, – призналась Дакота.

– А почему?

Дакота расплакалась. Ей хотелось рассказать ему все, рассказать про Тару. Она заслуживала тюрьмы. Ей никак не удавалось взять себя в руки и ответить на вопрос, и Куперстайн заговорил снова:

– Признаюсь, мисс Райс, один момент в полицейском протоколе меня просто поразил.