– Просто отлично, Алан.

– От этого полоумного Харви никаких вестей?

– От него как раз есть новость, и скорее хорошая: он сказал, что готов оставить меня в покое. Не грозить больше самоубийством и не устраивать сцен. Отныне он станет держаться корректно. А хочет он только одного: чтобы я помогла вернуть текст его пьесы.

– Это еще что за шантаж? – возмутился Алан.

– Нет, Ал, я сама хочу ему помочь. Он столько трудился над своей пьесой. Вроде бы сохранился только один ее экземпляр, и он у Гордона. Ты можешь его попросить ее вернуть? Или пусть отдаст тебе, а мы передадим Кирку?

Алан немедленно встал на дыбы:

– Шарлотта, забудь про эту историю с пьесой.

– Почему?

– Потому что я тебя об этом прошу. Пусть Харви катится ко всем чертям.

– Алан, почему ты так противишься? Я тебя не узнаю. Согласна, Харви странный. Но ведь может он получить обратно свой текст? Знаешь, сколько труда в него вложено?

– Послушай, Шарлотта, я уважаю Харви как копа и как режиссера, но забудь про его пьесу. Забудь про Гордона.

– Алан, ну окажи мне эту услугу, – не отступалась она. – Ты не знаешь, что такое все время видеть Кирка, который грозит разнести себе башку.

– Так пусть разнесет наконец! – Терпение у Брауна явно лопнуло.

– Не знала, что ты такой мудак, Алан, – обиделась Шарлотта. – Я в тебе ошиблась.

Она повернулась и направилась в зал. Он схватил ее за руку:

– Подожди, Шарлотта. Прости, мне правда очень жаль. Я бы с удовольствием помог Кирку, но это невозможно.

– Да почему?

Поколебавшись, Алан признался:

– Потому что Гордон вот-вот покинет Орфеа. Навсегда.

– Что? Сегодня вечером?