– Значит, только вы с Шарлоттой знали, что Гордоны в тот же день уедут? – спросила Анна.

– Да, только мы двое. В этом я уверен. Зная Гордона, вряд ли можно предположить, что он кому-то что-то сказал. Он терпеть не мог неожиданностей, привык все держать под контролем. Потому-то я никак не могу понять, кто мог убить его прямо дома. Кто мог знать, что он там? Официально ему положено было в это время быть в Большом театре вместе со мной, пожимать гостям руки. В программе так и было написано: “19.00–19.30: официальный прием в фойе Большого театра с участием мэра Джозефа Гордона”.

– А что сталось с банковским счетом? – спросила Анна.

– Так и остался открытым. В налоговую о нем не заявляли, и его словно бы не существовало. Я к нему не притрагивался, мне казалось, что это лучший способ похоронить всю эту историю. Там наверняка еще оставалось немало денег.

– А пресловутый анонимный звонок? Вы в конце концов выяснили, кто звонил?

– Нет, Анна, так и не выяснил.

* * *

В тот вечер Анна пригласила нас с Дереком к себе домой на ужин.

Мы оросили трапезу несколькими бутылками отличного бордо, и, когда после кофе попивали ликер в гостиной, Анна предложила:

– Если хотите, можете переночевать здесь. В гостевой комнате довольно удобная кровать. Новая зубная щетка каждому из вас найдется, а футболку себе подберете какую угодно: у меня от бывшего мужа осталась целая куча, я их зачем-то храню.

– Прекрасная мысль, – решил Дерек. – Расскажем друг другу про нашу жизнь. Анна про своего бывшего, я про свои административные кошмары, а Джесси – про свой проект ресторана.

– Ты собираешься открывать ресторан, Джесси? – спросила Анна.

– Не слушай его, Анна, он, бедняжка, просто перепил.

Дерек заметил на журнальном столике текст “Черной ночи”, Анна взяла ее домой почитать.

– Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь? – сказал он, беря в руки пьесу.

Все сразу посерьезнели.

– Не понимаю, почему эта пьеса представляла для Гордона такую ценность, – сказала Анна.

– Настолько, чтобы хранить ее в банковском сейфе, – подхватил Дерек.

– Вместе с банковскими документами, обличающими Брауна, – добавил я. – Может, он хранил эту пьесу как гарантию защиты от кого-то?

– Думаешь, от Кирка Харви? – спросила Анна.