Ну вот, теперь он разговаривает сам с собой.
После ухода Софи с ним такое случается.
Он проглатывает последние капли «Джека Дэниэлса», кидает стакан за плечо.
– Пусть выпутывается сама, раз она такая
Софи продолжает смотреть на него, и Гомес отводит взгляд. Плохо переваренные укоры вызывают у него тошноту.
Стоит ему встать, и он видит, как прямые линии искажаются, а по стене идут волны. Он хватается за спинку дивана, закрывает глаза. Ну вот, даже выпивать разучился.
Плетется, шатаясь, в ванную, подставляет затылок под струю холодной воды.
Поднимает голову, встречает свое отражение в зеркале.
– Она похожа на тебя, это правда. Но она так от тебя отличается…
В кухне готовит себе крепкий кофе. Потом еще чашку.
Кому я нужен?
Этот вопрос он задавал себе сотню раз. После ее ухода он слоняется без цели по миру, опустошенному ее отсутствием. Миру после ядерной катастрофы, где он, к несчастью, оказался среди выживших.
По миру без красок, без запаха, без вкуса. Без жалости.
Миру, похожему на ад. Каким он его себе представляет.
– Я бы так хотел, чтобы она была как ты!
Он возвращается в гостиную, падает на диван, уставившись в стену, которой нечего ему сообщить. Он сам себе невыносим, никчемный алкоголик, валяющийся на дешевом диване. Полная деградация.
Он на краю пропасти.
Нет, не на краю. Подвешенный за ноги, головой он уже там. Захватывающий вид на бездонный провал. И он осознает, что от прыжка вниз его пока что удерживает только охота на зверя.
Странно понимать, что только психопат держит веревку, не дающую ему сорваться в бездну.