– А как ты?

Гомес удивлен, что Вийяр задал подобный вопрос. Вместо ответа пожимает плечами.

– Чем занимаешься целыми днями? Не слишком закис?

– Вяжу шарфики для благотворительных фондов.

– Говорят, ты втихаря ведешь какое-то расследование. Это правда?

– А что ты хочешь, чтобы я еще делал! В вязании я не силен.

В конце концов майор снова берет руку Лаваля в свою.

– Думаешь, он придет в себя? – спрашивает, помолчав, Вийяр.

– Не знаю. Если бы я мог отдать жизнь, чтобы он вернул свою, я бы это сделал.

Капитан качает головой.

– Ты всегда любил высокие слова, да, Алекс?

– Но это правда. Он в таком состоянии по моей вине. И клянусь, что я хотел бы поменяться с ним местами. Не только чтобы он не терпел то, что вынужден терпеть, но и потому, что меня бы вполне устроило оказаться в коме.

Вийяру вдруг становится очень не по себе.

– Алекс, мы бы помогли тебе, когда твоя жена ушла…

– Можешь сказать «умерла», – жестко прерывает его Гомес.

– Когда твоя жена умерла, – поправляется Вийяр. – Но ты не захотел помощи. Ты окружил себя пустотой.

– Нет. Пустота втянула меня. Это не одно и то же.

– Я знаю, что ты этого не хотел. Мы все знаем, что ты этого не хотел. Что ты не хотел рисковать Лавалем. Мы не забыли, кто ты.

Гомес чувствует, как к глазам снова подступают слезы. Поэтому он натягивает куртку и наклоняется поцеловать Лаваля в лоб.

– Я вернусь завтра, малыш. Веди себя хорошо, не доставай медсестер.