Было время, когда Лиам делал все, о чем Скарлетт его просила. Но это было до того, как она бросила его здесь. Оставила одного, вдали от его семьи, когда все его планы рухнули из-за всех жертв, которые он принес для нее. До того, как она ушла от него, даже не попрощавшись.

И так до безумного, впервые за год, телефонного звонка два дня назад. Соединение было ужасным, и голос Скарлетт эхом отдавался в его ухе.

— Бубс, то, что произошло на вечеринке у бассейна прошлым летом, вот что. Это было реально. Это случилось, и это было плохо. И Мими знает об этом, и она рассказала Лекс. Лекс расскажет Керрианне. Керрианна расскажет матери Таллулы. Вскоре все всё узнают. Мне надо, чтобы ты что-то сделал. Она там же. Та самая хрень. В том же месте, что и то, что сделал ты. Рычаг под большим синим горшком у входной двери. Пожалуйста, Бубс. Избавься от обоих. Избавься от них. Полностью. А затем заблокируй вход и избавься от рычага. Отвези его в Лондон или куда-то еще, выброси в Темзу, выброси в мусорный бак, главное, выброси. Не оставляй никаких следов, Бубс. Пожалуйста. Я здесь, непонятно где. У матери снесло крышу. Она сошла с ума, она меня накачивает наркотиками, и я боюсь, что я здесь умру. Я просто хочу вернуться домой. Пожалуйста, сделай так, чтобы я могла безопасно вернуться. Пожалуйста.

Теперь он через кухню направляется в задний коридор и в старое крыло дома. Он идет в крошечную прихожую рядом с башней и, прежде чем повернуть защелку и войти, на миг останавливается. В башне холодно и сыро. Совсем не похоже на август. Он вытаскивает из заднего кармана древний рычаг, тот самый, которым они открыли туннель в тот ужасный апрельский день, и снимает крышку.

Он перешагивает через тело, а затем, используя телефон в качестве фонарика, идет по туннелю почти милю, пока тот не кончается и идти дальше некуда. Трещина между каменными плитами в потолке пропускает струйку серого света из окна, или что там есть наверху. Он вынимает из сумки бутылку с бензином и выливает его на сморщенные останки Гая Крофта, а затем роняет на них спичку. Он наблюдает, как пламя начинает лизать рассыпающиеся кости Гая Крофта, и, когда жар становится невыносимым, отходит прочь. По мере того как пламя утихает, он ворошит пепел металлическим рычагом. Заметив целые кости пальцев, челюсть, большие куски старой тряпки и обугленную кожу, он выплескивает на кучу еще немного бензина и бросает на нее еще одну спичку.

Он не испытывает к Гаю Крофту никаких чувств, наблюдая, как тот превращается в прах. Все его чувства сжаты в нем, как кулак, и все они ради Скарлетт. Все до одного. Ради Скарлетт, которая использует людей как зеркала, чтобы лучше видеть себя. Ради Скарлетт, которая подбирает и бросает людей, когда ей это удобно. Ради Скарлетт, которая ждала, когда Лиам остынет к ней и будет готов уехать домой и продолжить свою жизнь, чтобы затем вновь дернуть его назад и использовать как уютное одеяло, как колени, на которые можно сесть. Использовать как человека, который бы видел ее такой, какой она хочет, чтобы ее видели, а не такой, какая она есть на самом деле. И теперь он знает: на самом деле Скарлетт Жак — это сосуд.