Он позволил ей превратить себя в игрушку, в домашнее животное, ничем не отличающееся от ее драгоценного пса. Он даже позволил ей дать ему это ужасное прозвище — Бубс. Он ненавидел, когда его называли Бубс, но он позволил этому случиться. Он позволил Скарлетт и ее отвратительной матери использовать себя в качестве разнорабочего, сантехника или шофера. Он чувствует, как раскаленный гнев проходит через него при воспоминании о том, как мать Скарлетт одним жарким летним утром вручила ему лопату и пластиковый пакет и спросила, не будет ли он против убрать собачье дерьмо с лужайки, потому что садовник болен, а дерьмо начинало вонять.

После того как он убил ради нее Гая Крофта, они легли в постель и занялись сексом, который был таким первобытным и чистым, что он потом плакал.

— Я люблю тебя, Бубс, — сказала она, прижимаясь к нему всем телом. — Ты же знаешь, что я буду любить тебя вечно, ведь знаешь же?

А потом на следующее утро раздался звонок в дверь, и она сказала: «Черт, Бубс, живее, тебе пора, уходи. Это Таллула. Она пришла слишком рано. Одевайся. Быстро!» И, будучи послушной марионеткой, он сделал, как она ему велела, быстро оделся и ушел. Он убил для нее человека, а она вышвырнула его на следующее утро, даже не попрощавшись, и тотчас же полностью отдалась погоне за Таллулой. А теперь это. Год молчания, и внезапно он ей снова стал нужен.

Пожалуйста, Бубс, пожалуйста.

В гневе он снова ворошит останки Гая Крофта. Комки сгорели, превратились в крошки и пыль, и он сметает их небольшой щеткой, которую принес с собой, на листы фольги. Листы эти он сворачивает в еще горячие комки и кладет их в сумку с ремешком через плечо. Когда солнце сядет сегодня вечером, он отнесет ее к тенистому пруду на краю деревенского луга и вытряхнет содержимое в стоячую воду, чтобы его склевали утки.

Он направляет свет телефона на пол туннеля и наклоняется, чтобы поднять что-то похожее на коренной зуб, который он быстро сует в карман брюк.

Он уже поворачивается, чтобы уйти, когда слышит над головой что-то похожее на шаги, а следом приглушенные голоса. Они доносятся сквозь щель вокруг каменной плиты в потолке.

— Итак, что ты думаешь, Софи? Ты можешь себе это представить? Что приедешь сюда жить вместе со мной? Станешь женой директора школы?

— Да, да, могу, — раздается в ответ женский голос. — Думаю, это будет приключение.

Лиам поворачивается и шагает по туннелю обратно. Приближаясь к выходу, он смотрит вниз, на тело Зака Аллистера, тело, от которого, как думает Скарлетт, он избавится ради нее, но Лиам лишь перешагивает через него.