— Это все, что случилось в Уинфилде? Больше ничего не хотите обсудить?

Я улыбнулась и направилась к двери.

— Пока ничего не приходит в голову. Если что-нибудь придет, дам вам знать.

* * *

Я, конечно, сказала неправду. Но не собиралась рассказывать Лизе, что еще произошло в Уинфилде. Не собиралась рассказывать никому, даже Кортни. Она полностью зациклилась на Терри и корила себя за то, что якобы это целиком и полностью ее собственная вина, и все могло быть иначе. Я указала ей, что вообще-то мы вернули Терри, а это самое главное. Безусловно, останутся эмоциональные шрамы, и Терри потребуется время, чтобы их залечить, но она сильная девочка, и я знала, что, в конце концов, с ней все будет хорошо.

Ну а я? Я знала то, чего не знал никто другой.

После посещения Грейс, когда я вернулась в вестибюль с доктором Престоном, я полезла в карман за ключом от шкафчика. Единственное, что мне разрешили пронести в ее комнату.

Вытаскивая ключ, я нащупала в кармане что-то еще. Клочок бумаги. Белую обертку от жевательной резинки: на одной стороне напечатанное красным слово «Ригли» и что-то нацарапанное черным — на другой.

Мельком взглянув на нее, сунула обратно в карман и открыла шкафчик.

— Грейс знала, что я приду сегодня? — спросила я у доктора Престона, беря из шкафчика ключи и телефон.

— Да. Мы спорили, следует ли ей сообщать об этом, и в конечном итоге решили, что лучше все же сказать.

Я закрыла дверцу шкафчика.

— Вы упомянули, что Грейс любит жевательную резинку.

Это заявление явно застало доктора Престона врасплох.

— Да, я упоминал об этом. Могу спросить, почему вы спрашиваете?

— Просто любопытно. Какую именно?

Он неуверенно посмотрел на меня, а затем сказал:

— «Джуси фрут»[18].

* * *

Я сказала доктору Престону, что передумала и все-таки хочу умыться. Он отвел меня в небольшую уборную рядом с вестибюлем. В тесной кабинке было душно. Просто унитаз и раковина; лампа на потолке гудела, внутри унитаза было кольцо желтоватого налета.