Вместо увядших белых роз я ставлю свежие красные; оглядываю траву, надгробие, вычурные золотые буквы. «Ушли, но не забыты». Хотя в последнее время я очень стараюсь не забывать ничего, на этот раз делаю исключение и не смотрю на его имя, не вспоминаю его лицо, не думаю о том, что он лежит рядом с мамой в темноте, и так будет до тех пор, пока их прах не станет землей.

Раньше я считала, что Эл любит «Повесть о двух городах» из-за трагизма, жестокости, неумолимой мадам Дефарж с ее вязанием. Я помню, как стояла в залитом солнцем саду и думала: сестра украла мою жизнь! Вместо благодарности я испытывала гнев и ужас. Нет, я не заслуживаю ни маминой жертвы, ни жертвы Эл. Пока обе они страдали, я лишь жалела себя и делала вид, что ни о чем не догадываюсь. Я была отражением в зеркале, тенью на земле – темной, плоской и недолговечной.

* * *

Я заказываю поминальную службу. Даю объявление в газете, сажаю в честь Эл дерево в парке рядом с заливом Грантон и Ферт-оф-Форт. Запинаясь и заикаясь, произношу никудышную речь перед почти незнакомыми людьми, и они награждают меня жидкими аплодисментами. Вдалеке маячит Мари, но близко не подходит.

Некоторые заглядывают на поминки в паб, но вскоре расходятся. Спустя пару часов остаются лишь Вик с Анной. Мы сидим и вспоминаем Эл, избегая неудобных тем вроде ее соглашения с Виком, разговоров о Россе или о суде. Я потягиваю диетическую колу, отчаянно мечтая о водке. Когда распахивается дверь и входят Рэфик с Логаном, я достаточно спокойна, чтобы обрадоваться им.

– Отличная речь, Кэт, – замечает Рэфик.

– Вы тоже там были?

Рэфик улыбается.

– На подобных мероприятиях полиция всегда маячит на заднем плане.

– Как обычно, двойной скотч, шеф? – бормочет Логан, и я с нелепым сожалением отмечаю, что он постригся наголо.

– Нет уж, – бросает Рэфик, смерив его презрительным взглядом. – Двойной односолодовый виски! – Смотрит на нас. – Что-нибудь хотите? Сегодня платит он.

Логан бредет к бару, а Рэфик облокачивается о спинку свободного стула за нашим столиком.

– Мы только по одной – и уйдем, – заверяет она. – Вы не против?

– Я всегда вам рада!

Как ни странно, так оно и есть. Я скучала по Рэфик и теперь думаю о ней не как об инспекторе полиции, а о женщине, которая сидела на полу морга, обнимала меня и гладила по спине, пока я оплакивала свою мертвую сестру; о женщине, не верившей ни Россу, ни мне и не сдавшейся, пока не нашла ответы на главные вопросы и не довела дело до конца. Конечно, она знает, что это не вся правда или только полуправда, однако верит, что все закончилось так, как нужно.