Он приложил глаз к прицелу и сглотнул.

Кафа заговорила быстрее.

— Ты что, сам не понимаешь? Даже винтовка, с которой у тебя есть опыт. Странник, Фредрик. Человек, которого мы так долго искали. Он стоит прямо передо мной. Странник — это ты.

Глава 100

Глава 100

Гимн Норвегии. Как сильно Симон Рибе любит эту мелодию. Она вызывает в сознании картину его души. Белохвостого орлана, парившего над морем и летевшего на запад, где ландшафт был зеленым, но скудным и каменистым. Так начиналась песня в глубоких долгих аккордах. Орлан нашел фьорды, проплыв над водой глубокого синего цвета, где гребни холмов превращаются в долины, а долины — в скалы. Мелодия поднималась выше и выше, пока не исчезли фьорды, и орлан полетел с сильным попутным ветром, над еловым лесом, над березовой рощей и вот голые горы, и мелодия поднялась выше небес, увидела вершины гор, вечно укрытые снегом. Под музыкой простирался весь мир. Даже облака. И она спустилась вниз — хищную птицу несло попутным ветром, пока ноты не стихли, и полет завершился в одной из долин на востоке.

И вот, они поют гимн. Для него.

Двери открылись, и премьер-министр Симон Рибе ощутил порыв ледяного ветра в лицо. Кристаллики льда, бьющие о лицо. Но он даже не вздрогнул. Да и кто же будет мерзнуть в такой момент? Лица всех собравшихся были обращены к нему. Красная дорожка на бетонном покрытии, припорошенная снегом. Над их головами синее небо, а чуть дальше стояли они. Истребители. Рибе пошел вперед — не медленно и не быстро, с прямой спиной. У подиума его пропустили телохранители. Он сделал несколько шагов по лестнице и похлопал Рубена по плечу. Советник, казалось, нервничал и не встретился взглядом с начальником. Мгновение Рибе стоял к зрителям спиной. Словно рассматривал военные самолеты, после чего приставил ладонь ко лбу и отдал честь пилотам. Дождался, пока фотографы запечатлеют этот момент и повернулся. Аплодисменты стихли.

— Спасибо, — сказал он. — Разве не красота? В ближайшие десятилетия эти высокотехнологичные птицы, эти белоголовые орланы будут защищать нашу страну и нашу честь.

Все захлопали, и он убедился, что сделал правильно, сымпровизировав первые слова своей речи. Доставая заготовленную бумагу, он проигнорировал взгляд министра финансов Ветре. Подмигнул лидеру рабочей партии, Трюму Далу. Они оба сидели в первом ряду. Рибе положил листок перед собой и прокашлялся.

— Нам кажется, что мир стоит дорого только до тех пор, пока мир у нас есть, — начал он.

Речь затрагивала решимость защищать родину, боевые силы, устрашение, альянсы и связи с США. Рибе не нужно было смотреть свои заметки. Не нужно было думать. Речь стала всего лишь подведением итогов всех аргументов, которые он приводил на дебатах, в Стортинге и в интервью. Но сказать вслух это было необходимо, так как эти слова служили основой для второй части его речи — той, что всколыхнет умы. Той, которую запомнят.