– Согласен. Харриет, разумеется, не сможет сразу полностью взять на себя управление концерном, после нескольких десятилетий отсутствия. Но концерн «Вангер» – международный, и мы могли бы пригласить сюда американского исполнительного директора, который ни слова не знает по-шведски… В конце концов, это бизнес.
– Рано или поздно вам придется заняться проблемой, связанной с тем,
– Знаю. Но если эта проблема станет достоянием гласности, мы уничтожим Харриет… Я рад, что принимать решение по этому вопросу придется не мне.
– Черт побери, Дирк… Не можете же вы просто взять и скрыть то, что Мартин был садистом и серийным убийцей.
Дирк Фруде молча заерзал на диване. Микаэль вдруг ощутил во рту неприятный привкус.
– Микаэль, я оказался в очень неловкой ситуации.
– Поделитесь.
– Я должен передать вам просьбу от Хенрика. Он благодарит вас за проделанную вами работу и считает условия контракта выполненными. Это означает, что вы свободны от всех остальных обязательств, так что у вас больше нет необходимости жить и работать в Хедестаде и так далее. То есть вы можете незамедлительно возвращаться в Стокгольм и заниматься другими делами.
– Он хочет, чтобы я исчез со сцены?
– Конечно, нет. Хенрик хочет, чтобы вы пришли поговорить с ним о будущем. Он говорит, что надеется, здоровье позволит ему по-прежнему выполнять свои обязанности в правлении «Миллениума» в полном объеме. Но…
Адвокат выглядел сконфуженным.
– Но он уже не хочет, чтобы я писал хронику семьи Вангеров…
Фруде кивнул. Он достал блокнот, открыл его и протянул Микаэлю.
– Он написал вам письмо.
Дорогой Микаэль! Я со всем уважением отношусь к твоей независимости и не собираюсь ущемлять тебя, указывая тебе, что писать. Ты вправе писать и публиковать все, что захочешь, и я не намерен давить на тебя. Наш контракт останется в силе, если ты захочешь его продлить. У тебя достаточно материала, чтобы завершить хронику семьи Вангеров. Микаэль, за всю свою жизнь я никогда никого ни о чем не просил. Я всегда считал, что человек должен следовать своим моральным принципам и своим убеждениям. Но в данный момент у меня нет выбора. Как друга и как совладельца «Миллениума», я прошу тебя воздержаться от раскрытия правды о Готфриде и Мартине. Я знаю, что прошу о чем-то незаконном, но не вижу никакого выхода из этого кошмара. Я вынужден выбирать между одним злом и другим. Но в подобной ситуации все равно все окажутся проигравшими. Я прошу тебя не писать ничего, что причинило бы еще более непоправимый вред Харриет. Ты на своей шкуре испытал, что значит стать предметом травли в СМИ. При этом кампания против тебя носила довольно сдержанный характер, но ты, вероятно, можешь себе представить, чем это обернется для Харриет, если вдруг правда станет достоянием публики. Она уже страдала сорок лет, и, конечно, не следует причинять ей дальнейшие мучения из-за злодеяний ее отца и брата. Я прошу тебя также подумать о том, какие последствия эта история будет иметь для тысяч служащих концерна. Она добьет Харриет и уничтожит нас. Хенрик.