Раз!..

Раз!

Раз-раз-раз!..

Спустя некоторое время аккорды стихли. Борис Николаевич тяжело вздохнул — устал, не мальчик уже! — прикрыл глаза. Ласковый голос в динамиках вновь заговорил, что-то о пользе водных процедур, но бывший майор уже не слушал его. Неожиданно для себя он вспомнил тот странный осенний день, с которого все это и началось…

2

2

Итак, была осень, был экстравагантный клуб «Пьерро», было весело и шумно, была какая-то тусовка двойников и был этот странный Антон Ильич…

Он щедро угощал Бориса Николаевича дорогими напитками и такие загадочные и нежные названия, как «кьянти», «мартини», «бакарди», «хеллока», «текила» то и дело срывались с его уст.

— Да вы пейте, Борис Николаевич, пейте, не стесняйтесь!

— Я не стесняюсь…

— Вот и чудненько, вот и замечательно!

И все эти «чудненько», «замечательно», все эти ласковые «прелестно», «превосходно», «грандиозно», «высший класс» и даже «аллюр три креста» (Господи, а уж это-то откуда?!) со временем так надоели Борису Николаевичу, что он уже начал всерьез подумывать, как бы ему половчее смыться от хлебосольного Антона Ильича.

Но тот, казалось, продолжал держать Бориса Николаевича невидимыми нитями. Только время от времени посмотрит вдруг быстро и строго — нет, нет, не строго, а скорее пристально, — и все, сидит Борис Николаевич, сидит как привязанный…

Так длилось до тех пор, пока Борис Николаевич вдруг не почувствовал себя пьяным до такой безобразной степени, что, казалось, выпей он еще одну рюмку этой самой чертовой «текилы» — а ведь хороша, зараза, по-настоящему хороша, зря он ее так обозвал, и где только ее выпускают?! — то все, свалится с ног при всем честном народе, если к такому можно было отнести присутствующих, а особенно этого негодяя Шишкина-Гитлера, который уже два раза бесцеремонно к ним подходил и угощался за счет щедрого Антона Ильича.

— Иди отсюда! — негромко, но довольно грозно прошипел Борис Николаевич и погрозил лже-Адольфу кулаком, когда тот намеревался приблизиться к ним в третий раз.

Шишкин-Гитлер сделал удивленное лицо — в чем, мол, дело, господа, с какой такой стати подобная немилость, я себе иду спокойненько, мне, может быть, вон та дама интересна, а вы тут кулаками размахиваете…

— Во, видел! — уже открыто погрозил Борис Николаевич и, не удержавшись, добавил подобно своему именитому персонажу: — Ходют тут, понима-а-ешь, всякие!..

Антон Ильич доброжелательно хохотнул — коротко и отчетливо, словно выстрелил. Затем попытался успокоить:

— Да бросьте, Борис Николаевич! Не гоните вы этого беднягу. Ну, не вышел человек лицом, ничего страшного. Кто-то ведь должен и палача играть в этой жизни…