Александр Залаченко работал на Службу безопасности.

Это было не расследование, а укрывательство. Залаченко был важнее Агнеты Саландер. Его нельзя было дезавуировать и обличить. Залаченко просто не существовал.

«Проблему создавал не Залаченко, их создавала Лисбет Саландер – сумасбродная девчонка, грозившая раскрыть одну из важнейших государственных тайн», – пронеслось у нее в голове.

Об этой тайне она даже не подозревала. Как же все тогда было? Залаченко встретил ее мать вскоре по приезде в Швецию и назвался своим настоящим именем. Тогда у него еще не было ни имени для прикрытия, ни шведских документов. Это объясняло, почему все эти годы Лисбет никогда не удавалось найти его ни в одном из официальных регистров. Она знала его настоящее имя, а не то, которым его снабдило шведское государство.

Теперь Лисбет многое поняла. Если бы Залаченко привлекли к суду за нанесение увечий, адвокат Агнеты Саландер мог бы начать копаться в его данных: «Где вы работаете, господин Залаченко? Как вас на самом деле зовут?»

Если бы вместо больницы Лисбет оказалась под надзором социальных служб, те, возможно, начали бы разбираться в происшествии. Для уголовного преследования она была слишком молода, но если бы поджогом занялись как следует, во всех деталях, возникли бы те же вопросы о Залаченко. Лисбет так и видела перед собой огромные заголовки в газетах. Поэтому расследование поручили доверенному лицу. А потом снабдили рапорт грифом секретности и похоронили так глубоко, чтобы никто не мог докопаться. Значит, и Лисбет Саландер надо было похоронить так основательно, чтобы ее никто не нашел.

Гуннар Бьёрк.

Больница Святого Стефана.

Петер Телеборьян.

То, что теперь прояснилось, привело ее в ярость.

«Дорогое государство… мне есть что тебе сказать, если, конечно, я когда-нибудь найду, с кем поговорить».

Она мимоходом подумала, как бы весело было министру социального обеспечения, если бы ему в служебный кабинет засадили бутылку с коктейлем Молотова. Но при дефиците наличия лиц, несших ответственность за эту историю, хватило бы и Петера Телеборьяна. Она сделала в памяти зарубку: всерьез разобраться с ним, когда покончит с делами.

Однако еще не все концы сходились с концами. Залаченко вдруг снова, после стольких лет, выплыл на поверхность. Был риск, что его разоблачит Даг Свенссон. «Два выстрела. Даг Свенссон и Миа Бергман, – крутилось у нее в голове, – да еще оружие с моими отпечатками».

Залаченко – или тот, кого он послал для устранения Дага и Миа, – не мог, конечно, знать, что она нашла револьвер в коробке в столе у Бьюрмана и держала его в руках. Это была просто игра случая. Но ей с самого начала казалось очевидным существование связи между Бьюрманом и Залой.