В 21.15 она расплатилась наличными и вышла, не произнеся ни слова и никому не кивнув. Мужчина средних лет в бейсболке, по имени Кент Хёк, который был не совсем трезв и не слишком надежен, если верить его бывшим женам и почти всем друзьям, видел, как она пересекала Мариаторгет с таким видом, будто «направлялась на дуэль».
Несмотря на холод, Микаэль Блумквист шел домой медленно, погруженный в мрачные мысли. Впрочем, он улыбнулся, увидев перед «Бишопс Армс» старых завсегдатаев.
– Значит, твои дела все-таки еще не идут под гору! – завопил Арне или как там его звали.
– Пожалуй, еще не совсем, – ответил Микаэль, на секунду задумавшись, не завершить ли ему вечер пивом в пабе и не потрепаться ли немного с Амиром.
Но он чувствовал себя слишком несчастным. Ему хотелось побыть одному, поэтому Блумквист пошел дальше к своему подъезду. Когда он поднимался по лестнице, его охватило какое-то неприятное ощущение – вероятно, вследствие всего пережитого. Он попробовал отмахнуться от него. Однако тревожное чувство не уходило, особенно когда он понял, что на верхнем этаже перегорела лампочка.
Наверху было совершенно темно. Блумквист замедлил шаг и вдруг что-то уловил – движение, как ему подумалось. В следующее мгновение что-то блеснуло – слабая полоска света, как от телефона, – и неотчетливо, точно призрак, на площадке лестницы проступила худенькая фигура с мрачным, сверкающим взглядом.
– Кто здесь? – с испугом спросил Микаэль.
Но тут он увидел: это была Лисбет.
Сперва Блумквист просиял и распахнул объятия, но сразу же понял, что поспешил с этим. Лисбет выглядела озлобленной. Глаза у нее были накрашены черным, а тело казалось напрягшимся, точно перед нападением.
– Ты сердита? – спросил он.
– Довольно-таки.
– Почему, друг мой?
Лисбет со сверкающим взором и бледным лицом шагнула вперед, и Микаэль на мгновение подумал про ее рану.
– Потому что я прихожу в гости, а никого даже нет дома, – сказала она.
Тогда Блумквист подошел к ней ближе и спросил:
– Прямо-таки скандал, не так ли?
– Я считаю, да.
– А если я сейчас приглашу тебя войти?