Блумквист чокнулся с ними и со всеми остальными. Он был одет в джинсы и свой лучший пиджак и, против обыкновения, довольно много пил. Правда, это не особенно помогало. Микаэль не мог отделаться от ощущения пустоты и тяжести, что, естественно, было связано с Зандером. Андрей присутствовал в его мыслях каждую секунду. Сцена, когда тот сидел в редакции и чуть было не согласился пойти выпить с ним пива, врезалась в его сознание как будничное и в то же время решающее мгновение жизни. Воспоминания об Андрее всплывали непрерывно, и Микаэль с трудом концентрировался на разговорах.

Его утомляли все хвалебные и лестные слова – всерьез тронуло его только сообщение от Перниллы: «Папа, ты, конечно, пишешь по-настоящему», – и время от времени он посматривал на дверь. Лисбет, разумеется, пригласили, и она, естественно, стала бы почетным гостем, если б пришла. Но она не появлялась, и удивляться этому, конечно, не приходилось. Однако Микаэлю хотелось хотя бы поблагодарить ее за великодушную помощь в конфликте с «Сернер». С другой стороны, как он мог от нее чего-то требовать?

Ее сенсационные документы об Ингрэме, «Солифоне» и Грибанове дали ему возможность распутать всю историю и даже вынудили Эда-Кастета и самого Николаса Гранта из «Солифона» добавить ему еще деталей. Но Лисбет он с тех пор слышал один-единственный раз, когда, насколько это удавалось, расспрашивал ее через приложение Redphone о событиях в доме на Ингарё.

Все это было неделю назад, и Микаэль не имел представления о том, понравился ли ей его репортаж. Возможно, она рассердилась за то, что он слишком драматизировал ситуацию – а что ему еще оставалось делать при ее немногословных ответах? Или же она разозлилась за то, что он не назвал Камиллу по имени, а говорил исключительно о шведско-русском персонаже, именуя его Таносом или Алкемой; или же она вообще разочарована тем, что он не наехал на них жестче и не поддал им еще больше. Определить это было нелегко. Ситуация еще усугублялась тем, что главный прокурор Рикард Экстрём, похоже, действительно взвешивал возможность привлечь Лисбет к судебной ответственности за незаконное лишение свободы другого человека и самоуправство. Но как есть, так есть, и под конец Микаэль плюнул на все и, даже не попрощавшись, покинул праздник и вышел на Гётгатан.

Погода, разумеется, стояла чудовищная, и, за неимением лучшего, Блумквист стал просматривать в телефоне новые смс-сообщения. Количество их просто не поддавалось обозрению. Тут были поздравления, вопросы интервьюеров и парочка непристойных предложений. Но, естественно, ничего от Лисбет. Микаэль немного побурчал по этому поводу, затем отключил телефон и пошел домой тяжелым шагом – на удивление тяжелым для человека, только что представившего сенсацию столетия.