До конца она сына, конечно, не понимала. Он по-прежнему представлял для нее загадку. Иногда говорил цифрами, большими числами, возведенными в такую же большую степень, и, похоже, предполагал, что она его поймет. Впрочем, что-то, несомненно, произошло… Ей никогда не забыть, как Август в первый день сидел за письменным столом у них в номере и с легкостью писал длинные витиеватые уравнения, которые она фотографировала и отсылала женщине в Стокгольм. Поздно вечером в тот день на телефон Ханны пришло сообщение:

Передай Августу, что мы разгадали код!

Передай Августу, что мы разгадали код!

Ханна никогда не видела сына таким счастливым и гордым, как тогда, и хотя она так и не поняла, о чем шла речь, и не сказала об этом происшествии ни слова даже Чарльзу Эдельману, для нее оно имело большое значение. Она тоже начала испытывать гордость, безмерную гордость.

Ханна также прониклась глубоким интересом к синдрому саванта, и, пока Эдельман находился в гостинице, они, когда Август засыпал, часто сидели до поздней ночи, разговаривая о способностях сына и обо всем прочем.

Правда, мысль о том, чтобы улечься с Чарльзом в постель, представлялась ей не слишком удачной. С другой стороны, особенно плохой она Ханне тоже не представлялась. Эдельман напоминал ей Франса, и она думала, что они все вместе начинают воспринимать себя маленькой семьей; она, Чарльз, Август, чуть строгая, но все равно милая учительница Шарлот Гребер и датский математик Йенс Нюруп, который, посетив их, констатировал, что мальчик почему-то зациклен на эллиптических кривых и факторизации натуральных чисел.

Пребывание здесь в каком-то смысле становилось для нее познавательным путешествием в странный мир сына, и когда Ханна под легким снегопадом спустилась с пригорка, а Август встал с саночек, женщина впервые за целую вечность почувствовала: она станет хорошей матерью и наведет порядок в своей жизни.

Микаэль не понимал, почему ощущает в теле такую тяжесть. Казалось, будто он передвигается в толще воде. При этом вокруг бушевало дикое волнение, в каком-то смысле головокружение от победы. Почти каждая газета и радиостанция, каждый сайт и телевизионный канал рвались взять у него интервью. Он ни на что не соглашался, да этого и не требовалось. Когда раньше «Миллениум» публиковал сенсационную новость, случалось, что они с Эрикой бывали не уверены, подхватят ли эту новость другие медийные компании, и им приходилось мыслить стратегически – выступать на нужных форумах и иногда немного делиться своим материалом. Сейчас ни в чем подобном нужды не было. Новость пробивала себе дорогу сама, а когда руководитель АНБ Чарльз О’Коннор и министр торговли США Стелла Паркер на совместной пресс-конференции долго просили прощения за все происшедшее, исчезли последние сомнения в том, что история эта преувеличена или выдумана, и в настоящий момент в передовицах всего мира горячо обсуждались последствия разоблачения.