Саландер оглядывала помещение в поисках пути к отступлению. Двое мужчин лежали без движения, еще один был ранен, но держался на ногах. Против нее было трое, и вряд ли она могла рассчитывать на помощь Микаэля. Он был оглушен, а его ноги…
Лисбет повернулась к бандитам. Она узнала Юрму и Крилле из клуба «Свавельшё». Петер Ковик был ранен и, похоже, собирался сесть на пол. Слабое звено, да и Крилле уже не в той форме, что раньше. Похоже, это на него она наехала, после того как пробила стекло.
В стороне была синяя дверь, за которой наверняка поджидали другие. Сзади послышался стон – это оказался мужчина в белом, которого Лисбет стукнула по голове. Галинов, похоже. И он тоже все еще не был обезврежен. Кровь из раны на руке била фонтаном, и Лисбет почувствовала, что обессилела. Одно неосторожное движение, и они ее пристрелят. Но сдаваться она не собиралась. Мысли метались в голове. Есть ли здесь какая-нибудь техника? Разумеется, камера на потолке, компьютер, связь…но что толку? Ей не добраться до всего этого. Не говоря о том, что вырубилось электричество.
Все, что ей оставалось, – выиграть время. Саландер оглянулась на Микаэля. Он был ей нужен, как и любая другая помощь. Лисбет старалась мыслить позитивно. Так или иначе, Микаэль спас ее, пусть даже непреднамеренно. Все остальное – одна сплошная неудача. И началась она на Тверском бульваре, когда Лисбет впервые засомневалась. С тех пор у нее одни проблемы и мучения.
Мысль лихорадочно работала. Лисбет оценивала расстояние до разбитого окна, мотоцикла, железной трубки, больше похожей на шест, – инструмента стеклодувов. Понтелло, кажется, так это называется. Планы один за другим возникали и отвергались в ее голове. Лисбет сосредоточилась – и в этот момент ее посетило странное предчувствие. Она оглянулась на синюю дверь, откуда показалась до боли знакомая фигура. Приближались шаги, – гулкий стук каблуков, одновременно неуверенный и торжествующий. Нависла тишина, а потом голос за спиной произнес по-русски:
– Боже мой, Кира, ты еще здесь?
Нима Рита сидел на земле неподалеку от реки Багмати, где кремируют мертвых, и потел под своим голубым пуховиком, – тем самым, в котором в последний раз видел Луну в ущелье на Чо-Ойи. Она и сейчас была у него перед глазами – лежала спиной кверху, с раскинутыми по сторонам руками. Как будто летела по небу и кричала: «Пожалуйста, не оставляйте меня…»
Совсем как мэмсахиб, и такая же одинокая и отчаявшаяся. Думать об этом было невозможно, поэтому Нима вылил в себя остатки пива. Оно не то чтобы заглушало голоса, – против них не существовало средства, – но делало мир милосерднее. Так или иначе, все вокруг звучало их неизменным аккомпанементом.