– Буду у тебя завтра вечером, устраивает?
Блумквист вспомнил о Катрин, которая собиралась зайти завтра после обеда.
– Лучше утром, – ответил он. – Утром я лучше соображаю.
– Договорились. Как ты?
Микаэль задумался. Вежливая отговорка была неуместна. Эрика заслуживала ответа всерьез.
– Это было жестко.
– Понимаю.
– Но сейчас…я немного взбодрился.
Блумквисту вдруг захотелось закончить разговор как можно скорее.
– Понимаешь, Эрика, я должен…
– Поговорить с одним человеком, – догадалась Бергер.
– Да, примерно так.
– Береги себя, – напутствовала она.
Блумквист дал отбой и вот уже в который раз попытался дозвониться до Лисбет. Сколько раз он в больнице набирал ее номер – все безрезультатно. Микаэль волновался. По большей части за нее, хотя Лисбет была не единственной причиной беспокойства, не отпускавшего ни днем ни ночью. Блумквист боялся, что она так и не смогла остановиться. Что вызвала из прошлого и другие тени, чтобы воевать с ними. Что идет навстречу собственной насильственной смерти, которая ей предопределена. Последняя мысль не шла у него из головы.
Микаэль взял мобильник. Что написать ей на этот раз? Небо за окном снова нахмурилось. Окна задребезжали под ветром. Блумквисту вспомнилась печь в заброшенном здании в Моргонсале, и по спине пробежал холодок. Он должен был предупредить Саландер, что пора заканчивать, что иначе она сойдет с ума.
Но в итоге получилось коротенькое легкомысленное сообщение, как будто Микаэль боялся показать ей свой страх:
«Сенсация состоялась. Отбой. Теперь ты должна преподнести мне на блюде голову Кузнецова».
«
Ответа Блумквист так и не дождался. Вечером пришла Катрин. Они целовались и пили вино, и он забыл о своем беспокойстве. Около одиннадцати оба уснули в обнимку, а через три часа Микаэль проснулся с чувством надвигающейся катастрофы и схватился за мобильник. От Лисбет по-прежнему ничего не было. Блумквист взял костыли и поковылял на кухню, где сидел и думал о ней до рассвета.