Чайник как раз начинал закипать, когда мой телефон зазвонил. Я спешно схватил трубку:

– Алло.

– Я получил ваше сообщение.

– И что?

– У меня уроки.

– Никогда в жизни не прогуливал?

– Хотите, чтобы я начал сачковать?

– Не систематически. Только сегодня. Это важно.

Он глубоко вздохнул.

– Вот, значит, за что они вас выгнали?

– Нет. Выгнали меня за кое-что гораздо худшее.

Я ждал.

– Ладно.

Сидя в густой траве, я разглядывал неприветливый пейзаж. Места вроде этого никогда не станут красивыми или живописными, подумал я. Ты можешь сколько угодно высаживать в них деревья и цветы, строить детские площадки, возводить центры для посетителей – и все равно они всегда будут в какой-то мере производить впечатление пустыря.

Места вроде этого не хотят быть вновь освоенными. Им хочется оставаться забытыми и продолжать спать мертвым сном. Они – кладбища ушедших эпох, несбывшихся мечтаний, угольной пыли и костей. Мы лишь копошимся на поверхности этой земли. Земли, у которой множество слоев. И иногда не стоит копать слишком глубоко.

– Вы пришли.

Я обернулся. Маркус стоял у меня за спиной на склоне небольшого холма.

– Да. И выгляжу еще паршивее, чем обычно.

Ни намека на улыбку. Я подумал, что чувство юмора, как и счастье, просто не входит в число доступных Маркусу эмоций. Ну да ладно. Люди привыкли переоценивать счастье. Начать хотя бы с того, как мало оно длится. Если бы ты покупал счастье на «Амазоне», ты мог бы потребовать возврата денег. «Сломалось через месяц и не подлежит ремонту. В следующий раз закажу горе – эта хрень, по-видимому, вечная».