И чудо почти произошло. Элисон побежала.

Она бросилась к опушке леса, чтобы как можно быстрее оказаться в безопасности под деревьями. У нее могло получиться. Я хрипло вскрикнул от радости. У нее все получится. Элисон знала, что выиграла это сражение, и теперь работу пусть доделывают ребята шерифа. Пусть этот македонец только попробует в одиночку бодаться с его вооруженными помощниками. Ему придется либо сдаться, либо умереть в бою.

До успешного завершения главного в жизни Элисон рывка оставалось несколько секунд. Деревья высились от нее футах в тридцати. Это было убежище, храм. Толстые стволы обещали защиту, в которой она так отчаянно нуждалась.

И вдруг, к моему ужасу, она упала.

По тому, как нелепо она распласталась на земле, я понял, что пуля попала в ногу. Она попыталась было встать, но нижняя часть тела не могла справиться с задачей.

Когда македонец вновь открыл огонь, Элисон покатилась по земле. Там, где она лежала пару наносекунд назад, взрывались холмики сосновой хвои.

Потом она села, вытянув вперед раненую ногу, и подняла пистолет. Выстрел был на удивление точным. Но теперь она оказалась на виду, беззащитная перед пулями.

Я не могу сказать, что произошло сначала, а что потом. Фактически все случилось одновременно.

Одну из трех оставшихся у нее пуль Элисон пустила прямо в лоб македонцу. Его голова дико дернулась назад. На окно минивэна брызнула кровавая жижа. Одновременно он наконец поразил свою цель. Грудь Элисон распороли две пули. Она взмахнула руками и упала навзничь.

Я не знаю, сам я вырвался из рук копов или они меня отпустили. Я бросился к лежавшей бесформенной массой Элисон. Я неистово звал на помощь, размахивал руками и отчаянно передвигал ногами. Бежал и кричал. Кричал и бежал. Но все равно будто прирос к земле. Как в кошмаре, когда за тобой гонится что-то ужасное, а ты еле переставляешь ноги и мышцы настолько ослабли, что чем быстрее стараешься бежать, тем сложнее двигаться.

Подбежав к Элисон, я упал рядом с ней на колени, готовый вкачать жизнь в ее сердце или кислород в легкие.

Но в этом уже не было смысла.

Пули ударили в нее с сокрушительной силой, оставив в груди два рваных, величиной со сливу, отверстия. Рана была страшной.

Грудь у Элисон замерла, расширенные зрачки застыли. В ее неподвижности было что-то абсолютное. Еще мгновение назад она была живой, энергичной женщиной, контролирующей все свои моторные функции на всех уровнях. А потом будто кто-то нажал на выключатель.

Элисон больше не было.

Я пытался убедить себя, что она умерла быстро, без боли и страданий. Может, я просто хотел, чтобы это было так.