— Без обдумывания, вот так сразу, я бы сказала, что его суть — это суть с большой буквы, но опять же, это только моя интуиция.

— Значит, невозможно, чтобы твой молодой человек…

— Ох, прекратите, Эм Джи, — перебила Рашад. — Можно подумать, что вы глубокий старик.

— Я употребляю это словосочетание вместо термина, который я отказываюсь произносить в присутствии моей племянницы.

— Принимаю вашу версию вежливости.

— Приличия, моя дорогая. Но разве нельзя предположить, что твой друг проснулся и сказал себе: «Я сделал ужасную ошибку, представляя себя героем, а сейчас мне нужно это исправить»?

— Подобное было бы возможно, если бы он был лжецом, а я не думаю, что он им является.

— Но ведь ты видишь непоследовательность его поведения, не так ли? Он вел себя определенным образом, а потом утверждает, что является чем-то совершенно противоположным.

— Вы говорите, что он слишком много протестует, а я говорю, что нет, потому что он не лжет ни мне, ни себе.

— Я обследую каждую улицу перед тем, как мы займемся поисками мерзавца, до которого — если ты права — добрался другой мерзавец, светловолосый… Кендрик объяснил тебе, почему он во всеуслышание накинулся на Пентагон, а также на оборонную промышленность, не говоря уже о его критике нашей службы разведки?

— Потому что он оказался на должности, которая позволяла ему сказать эти вещи, и считал, что они должны быть сказаны.

— Именно так? Это его объяснение?

— Да.

— Но прежде всего нужно было получить должности, которые давали бы ему возможность говорить. Боже мой, комитет Партриджа, затем специальный подкомитет по разведке! Ведь это места, к которым политики стремятся… нет, милая, сказать стремятся — это значит не сказать ничего. На каждый из этих постов претендуют четыре сотни конгрессменов, которые за такое назначение продали бы даже своих жен. Эти места не просто сваливаются на голову, за них приходится бороться. Как он это объясняет?

— Он не может это объяснить. Должности действительно просто свалились ему на голову. А он не столько боролся за них, сколько пытался от них отбиться.

— Не понял?! — в удивлении вскричал Эм Джи Пэйтон.

— Он сказал, что если я ему не верю, мне нужно поговорить с его главным помощником, который насильно заставил его принять назначение в комитет Партриджа, а затем увидеться с самим спикером и спросить этого старого хитрого ирландского гнома, куда Эван послал его вместе с подкомитетом. Он не хотел ни той, ни другой должности, но ему объяснили, что если он не согласится на них, то не сможет даже заикнуться о своем преемнике в Девятом округе Колорадо. Это для него важно; именно поэтому он баллотировался в свой кабинет. Он уже избавился от одного партийного подлеца и не хочет, чтобы его место занял другой.