— А кто из нас этого не чувствует? — спросил Кендрик, его голос дрогнул и тут же прервался внезапным судорожным вздохом.

— Ты не можешь обвинять себя в том, что произошло, — твердо промолвила Калехла.

— Происходит, — крикнул Кендрик. — Это происходит! Как, черт побери, эти люди проникли в страну? Кто их впустил? Где эти так называемые блестящие меры безопасности, которые позволяют ловить разве что третьеразрядных советских шпионов, которых мы меняем в Москве на так называемых репортеров, потому что это хорошая политика? И в то же время мы не можем остановить дюжину фанатиков, которые приходят сюда убивать! Кто делает такое возможным?

— Мы пытаемся выяснить.

— Вы немного запоздали, разве нет?

— Прекрати! — приказал Уэйнграсс, наклоняясь вперед и тыча в пространство перед собой указательным пальцем. — Эта девушка не имеет никакого отношения к тому, что ты тут говоришь, и я не потерплю, чтобы ты продолжал в том же духе!

— Я знаю, — ответил Кендрик, находя руку Калехлы. — И она знает, что я это знаю. Просто дело в том, что все это безумно, и я чувствую себя таким беспомощным и перепуганным. Черт побери, скольким еще людям суждено погибнуть? Мы не можем остановить этих подонков! Они маньяки, они бродят на свободе, и мы никогда не найдем их!

Эван понизил голос, глаза его устремились на секретного агента из Каира.

— Да, так же, как не можем мы найти негодяев, которые украли это оманское дело и разрекламировали меня по всему свету. Сколько времени прошло с тех пор — восемь, десять недель? А воз и ныне там. По крайней мере, теперь мы знаем, почему они это сделали. Не затем, чтобы сделать из меня героя или помочь мне в моей так называемой карьере политического деятеля, претендента на… Бог весть что… Они сделали это, чтобы создать антураж убийства. «Жертва мщения» — так, кажется, звучит дословный перевод с арабского. Вся суть в том, что мы ни на шаг не сдвинулись с места.

— Послушай меня, — мягко проговорила Калехла. — Я собираюсь сообщить тебе кое-что, чего, наверное, не должна тебе говорить, но иногда приходится нарушать правила, потому что надежда — это тоже очень важно… Произошло еще кое-что, о чем ты не знаешь, и каждый новый факт приближает нас к истинному значению всего этого клубка ужасных событий.

— Довольно загадочно, юная леди.

— Менни, постарайся понять. Эван понимает, потому что с ним мы уже говорили об этом. Он знает, что иногда я не могу объяснять некоторые вещи.

— А может старик, которому приходилось раз или два быть резидентом на вашей территории, спросить — почему?