— Я быстро.

Послышался один щелчок, и снова заговорил Уинтерс.

— У тебя и в самом деле нет выбора, Милош. Госсекретарь — самый здравомыслящий человек во всей администрации.

— Мне известно об этом, сэр.

— Никак не могу смириться с тем, что это Сандстром. Почему?

— По нескольким причинам, не последней из которых были его патенты в космической технологии. И главный покупатель — государство. Космос стал синонимом обороны.

— Но зачем ему понадобились деньги? Он ведь отдает большую часть из них.

— Дело в том, что если рынок попадет в полосу застоя, то производство — тоже, а следовательно, и научные разработки, последнее же — его страсть.

Еще один щелчок.

— Я снова здесь, мистер А, — сказал третий собеседник. — В районе Средиземного моря все подняты в ружье, и все готово для того, чтобы взять Гринелла в Сан-Диего, чем тише, тем лучше, конечно.

— А зачем мне нужно было оставаться на телефоне?

— Потому что, если бы мне не удалось договориться в Сан-Диего, — сказал Митчел Пэйтон, — я намеревался воззвать к вашему патриотизму и попросить вашей помощи. У вас явно есть опыт в таких делах.

— Какой именно помощи?

— Ничего выходящего за рамки нашего соглашения во время этого звонка. Просто проследить за Гринеллом, если он покинет отель, а затем позвонить нашему связному и дать ему информацию.

— А что вас навело на мысль, что я могу это сделать?

— Да ничего. Я мог только надеяться, а кроме того, приходилось срочно предпринимать меры, главным образом в отношении Средиземноморья.

— К вашему сведению, я бы не смог этого сделать, — солгал Варак. — Я не рядом с отелем.

— Тогда, возможно, я допустил сразу две ошибки. Я упомянул слово «патриотизм», но если судить по вашей речи, это, вероятно, не ваша страна.

— Теперь это моя страна, — ответил чех.

— В таком случае, она многим вам обязана.