– Я уже сказал, что почти уверен в этом или, может, поручил кому-то.

– Кому поручили?

– Да какого черта, разве это важно?

– Значит, не исключено, что вы не сказали ему об этом и он в самом деле находился в фойе?

– Если мы будем говорить только об этом, то у меня нет времени.

– А сами вы чем занимались в тот вечер?

Фогель направляется к двери, но останавливается и глядит на Хесса.

– Вы ведь собирались вместе с министром в «Черный алмаз», но визит отменили; выходит, у вас появилось свободное время?

Губы Фогеля слегка искривляются в презрительной полуухмылке.

– Вы, по-моему, хотите сказать совсем иное.

– А что, вы думаете, я хочу сказать?

– Вам хочется знать, чем я занимался в момент какого-то убийства, вместо того чтобы сконцентрироваться на поисках похищенного сына министра, но, надеюсь, это не так.

Хесс не отвечает, лишь смотрит на собеседника.

– А если вы и вправду желаете знать, то я поехал домой, в свою квартиру, чтобы посмотреть выступление Стиина Хартунга и разобраться, к каким последствиям для министра оно может привести. Я был один, без свидетелей, и располагал кучей времени, чтобы совершить убийство и корпеть над каштановыми человечками всю ночь. Вы это хотели от меня услышать?

– А где вы были в ночь на шестое октября? Или двенадцатое октября около восемнадцати часов?

– Об этом я расскажу на официальном допросе и в присутствии моего адвоката, а до этого буду выполнять свои обязанности. Чем, по-моему, и вам не грех было бы заняться.

Фогель кивает на прощание. Хессу не хочется отпускать этого типа, но в этот момент звонит его мобильник, и Фогель выскальзывает из кабинета. На телефоне высвечивается имя Нюландера, и Хесс решает рассказать ему о своей находке и подозрениях в отношении Фогеля, но начальник опережает его:

– Это Нюландер. Сообщи всем, чтобы заканчивали следственные действия в министерстве и в Кристиансборге.

– Почему?

– Потому что Генц вышел на след Сканс и Неергора. Я еду туда вместе с группой захвата.