Ширли отвела взгляд.

– Просто у меня трудная полоса в жизни. Ничего, прорвусь как-нибудь.

– В самом деле? Помнишь, когда мы ехали из роддома, ты обещала постараться – и с работой, и с Гарри. Ты была вся такая на подъеме, такая…

– Ли, ну перестань! Хватит. Сама знаю. Я прекрасно знаю, что говорила. Просто не хочу это обсуждать, ясно? Вали уже давай на свой дурацкий семинар.

Ширли потеряла весь жирок, приобретенный с рождением сына, и теперь от нее остались одни острые углы, а лицо приобрело нездоровый красноватый оттенок.

– Что ж, будь по-твоему! – Ли хлопнула дверью и вышла.

И вот теперь Ли была как на иголках: что там с Гарри? Перед уходом она скормила ему две бутылочки смеси и, сменив подгузник, уложила спать. Впрочем, Ширли любила ребенка и была в состоянии дать ему все необходимое. Однажды уже давала. Ах, если бы она попыталась снова! Как бы Ли ни заботилась о братике, ничто не заменит материнской любви.

После семинара Ли, пулей вылетев из салона, набрала номер Ширли. Никто не ответил. Ли позвонила на домашний, поскольку сотовый отец заводить отказался: результат тот же. В висках застучало от паники. Ли помчалась сквозь город, на каждом красном светофоре чувствуя себя так, словно само мироздание пытается ей помешать. Текли минуты, и Ли начали терзать мрачные мысли: вдруг что-то случилось? Вдруг Гарри задохнулся или выпал из колыбельки? Внезапно опасения сменились уверенностью. Что же она наделала? Бросила трехмесячного малыша с парочкой безответственных взрослых.

Подъехав к дому, Ли расстегнула ремень безопасности и тут же бросилась к двери. Возясь с ключами, выронила связку. Ища нужный, она слышала плач Гарри.

– О боже!

Первым же делом в нос ударил запах дыма. Она миновала кухню и, обходя дом, двинулась к гостиной. Крики Гарри сделались еще громче. Ли искала горящие свечи и сигареты. Откуда дым?

Гарри сидел в автокреслице перед телевизором, по которому шел мультфильм. Ли бросилась к ребенку и, отстегнув его, прижала к груди. Его ползунки пропитались мочой и желтым калом, круглое личико было все в слезах: вероятно, он плакал несколько часов.

– Ох, Гарри, сладенькая моя горошинка! Прости, прости меня! – принялась утешать его Ли. – Больше никогда тебя не брошу. Никогда, клянусь!

Отыскав пульт, она выключила телевизор и прислушалась к звукам в доме. Единственным намеком на людское присутствие был лишь тихий гул зомбоящика в отцовской комнате. Ли переодела Гарри и, подогрев бутылочку со смесью, взяла взвинченного ребенка на руки. Малыш принялся жадно сосать, вскоре его веки отяжелели и он крепко заснул. Она поцеловала его в лобик и, опустив в колыбель, на цыпочках прошла по коридору и приложила ухо к двери. Хотелось открыть ее с ноги, наконец-то устроить обоим скандал. На отца Ли не рассчитывала, но Ширли, черт бы ее побрал, просто резала ее без ножа.