– Вы забыли, что девочка пришла в «Дом орхидей»? – спросила Завади. – Вошла в дверь на своих двух ногах. Должна ли я игнорировать это из-за телевизионных новостей и полдюжины таблоидов, которые изображают этого мужчину жертвой несправедливости, тогда как настоящие жертвы – сотни тысяч, миллионы – даже не вызывают у людей возмущения, которое побуждает их к действиям?

– Нарисса рассказала мне об охранных ордерах.

– Мы не будем обсуждать охранные ордера!

– Почему? Послушайте, Завади. Пожалуйста. Я читала эту историю и в солидных газетах, и в таблоидах. Видела в телевизионных новостях. Везде все одинаково. Не думаете ли вы, что это может означать…

– Это значит, что ребенок в опасности. Это значит, что ее родители скажут все что угодно, чтобы ее вернуть. И в чем бы они ни клялись, убеждая всех и каждого, что никогда не планировали причинить вред своему ребенку, это ничего не значит, потому что это не помешает им сделать ей обрезание после ее возвращения домой, если таков был их план. Они прекрасно знают, что потом девочка не сдаст их копам. Потому что в противном случае они окажутся в тюрьме – и что тогда будет с Болу? Я вам скажу, что с ней будет: ей прямая дорога в приют. – Завади с презрением посмотрела на Дебору. Она складывала настольные игры Неда на полку рядом с плоским телевизором на кухне. Потом перенесла вес на пятки и прибавила: – Вы знаете, что такое обрезание, так?

– Вы знаете, что я знаю.

– Это хорошо. Превосходно. Но с вами этого не делали, и поэтому у вас нет права говорить, что кому-то – особенно ребенку – не грозит опасность. В этом смысле вы с Нариссой одинаковы. Вы получите свою книгу, она – свой фильм.

– Вы хотите сказать, что мне это безразлично? И Нариссе тоже? Что мы просто используем вас, «Дом орхидей» и девочек? – Дебора почувствовала, что краснеет. – Мы не стали бы заниматься проектом, если б не хотели спасти этих девочек.

Завади встала с колен, подняв лежавшие рядом с кофейным столиком приставку, гоночную машину с пультом управления и один футбольный мяч.

– Ваши переживания – ваши и Нариссы – связаны с вашими проектами, и не думайте, что я этого не знаю. И я понимаю, как эта часть истории с женским обрезанием – Болу и ее родители – станет красивым драматическим поворотом сюжета, над которым вы обе работаете. Вот о чем идет речь. Вы пытаетесь заставить меня принять такое решение, чтобы у вашей истории был счастливый конец.

– Все это неправда, – сказала Дебора. – Вы везде видите врагов.

– И, черт возьми, у меня есть на то веская причина.

– Завади, пожалуйста. Я вам не враг. И вы не можете вести эту войну в одиночку. Вы должны это знать; так почему же отвергаете все, что может положить этому конец?