– А нам больше и не нужно, – примирительно сказала Барбара. – Вы тут закончили или вам помочь?

– Закончила. Но перед работой мне нужно принять душ. Если вы рассчитываете больше чем на пять или десять минут, нашу встречу следует перенести.

– Десяти минут достаточно, – успокоил ее Линли и протянул руку, указывая на ворота. – Если позволите.

Доктор Уэзеролл подчинилась, хотя Барбаре показалось, что она с удовольствием ответила бы «не позволю». Они молча проделали путь по дорожке к ее дому. Перед пустой миской уже сидел кот в ожидании завтрака; вторая миска была наполнена водой.

– Похоже, вас ждали, – заметила Барбара.

– О да. Он умеет подлизываться, этот кот. – Доктор Уэзеролл впустила их в дом и зажгла свет. Потом протянула Барбаре пакет сухого кошачьего корма. – Насыпьте ему немного, и мы перейдем к цели вашего визита. Я выпью кофе. А вы?..

Линли отказался, а Хейверс заявила, что кофе ей не помешает. Хозяйка занялась электрическим чайником и кофейным прессом. Барбара насыпала еду в кошачью миску на крыльце и вернулась в дом. Томас рассматривал рамки с фотографиями, выстроившиеся на полке под плоским телевизором. Фотографии были старыми, заметила Барбара, когда присоединилась к нему, и, вероятно, из детства доктора Уэзеролл. Семейные фотографии в разных красивых местах в разное время года. Из десятка снимков Филиппа Уэзеролл была только на одном, в подростковом возрасте. Худая как скелет, с выступающими скулами и такими запавшими глазами, словно их нарисовали маркером. «Анорексия», – подумала Барбара. Судя по фото, ей повезло, что она выжила.

– Это отняло у меня десять лет жизни. – Доктор Уэзеролл все еще возилась на кухне, но дом был такой маленький, что она видела, чем они заняты. – Поэтому моя мама умерла молодой.

– Как это? – спросила Барбара. Линли поставил фотографию на место.

– Рак яичников. Она не обращала внимания на симптомы, потому что занималась мной. Я десять лет не вылезала из больниц, и, думаю, она винила в этом себя. Беспричинно, но она этого не понимала. – Уэзеролл помолчала, потом прочистила горло. – Я поняла, что матери склонны винить себя без всяких на то причин.

– Мой опыт подсказывает мне то же самое, – сказал Томас. Доктор внимательно посмотрела на него, словно оценивала его искренность.

Щелкнул чайник. Доктор Уэзеролл заварила кофе, спросила Барбару, нужны ли ей молоко и сахар, и вышла в гостиную. Потом протянула сержанту кружку и, не выпуская свою из рук, указала на фотографию двух мужчин в костюмах – вероятно, лет на десять старше ее, – которые обнимали друг друга.