Линли нахмурился. Он явно не заметил какую-то важную деталь на этом снимке.

Хейверс постучала по фотографии, но не по изображению мальчика, а по фону. Линли снова водрузил очки на нос. Он увидел, что Дебора настроила глубину резкости так, чтобы фон представлял собой череду пятен, больше похожих на кубистическую живопись, чем на реальные объекты. Мальчик, по всей видимости, стоял перед стеной, на которой висели различные предметы, но различить их было практически невозможно. Однако один предмет – он находился ближе к камере Деборы и стоял на столе прямо позади объекта Деборы – был более четким, хотя и не совсем. Насколько мог судить Линли, предмет был высоким. И угловатым. Вероятно, бронзовым. Но, самое главное, он был похож на «Стоящего воина».

Линли понял, почему все старались не проявлять эмоции. Всего существовало тринадцать копий «Стоящего воина» в разных коллекциях африканского искусства, выявленных Хейверс, но только одна из них пропала из коллекции Тео Бонтемпи. На фотографии могла быть пропавшая скульптура. Но даже если это «Стоящий воин», статуэтка вполне могла быть одной из тех, что продала галерея «Падма», и принадлежать человеку из списка, который Барбара Хейверс принесла из галереи в Пекхэме.

– Возможно, нам повезло, – сказала Хейверс. – Нужно узнать, где Дебора Сент-Джеймс сделала эту фотографию.

– И хорошо бы убедиться, что это действительно «Стоящий воин», – заметил Линли.

– Сэр, вы можете видеть…

– Да, мы можем видеть форму, и да, я согласен, что это очень похоже на «Стоящего воина». Но давайте начнем с владельца и не будем торопиться. Я позвоню Деборе. За работу.

Вестминстер Центр Лондона

Дебора разложила фотографии, подходящие, по ее мнению, для буклета, который Доминик Шоу планировала для Министерства образования. Помощник секретаря принесла макет проекта, и они вместе смотрели, какие фотографии лучше подходят для страниц с иллюстрациями.

Присутствовали также Нарисса Кэмерон и Завади. Нарисса показала помощнику секретаря предварительный монтаж двадцатиминутного документального фильма, который – после завершения работы – будут показывать школьницам. Работа над более длинным фильмом – настоящая документалистика, как сказала она Деборе – займет не меньше года. Хорошая новость состояла в том, что Завади согласилась взять на себя роль рассказчика и в том, и в другом.

Накануне вечером Нарисса рассказала Деборе, что Завади, репутация которой была разрушена «делом Акин», как она это называла, прекрасно понимала, что лишь высоко поднятая голова и непреклонность в борьбе против насилия над женщинами могут доказать общественности, что она не сломлена ошибкой, которую могла допустить в отношении семьи Акин. «Она поняла, что залечь на дно было бы неразумно, – сказала Нарисса Деборе. – Лично я намерена предложить ей воспользоваться услугами специалиста по связям с общественностью, чтобы улучшить свой имидж в глазах публики. Но время еще не пришло – я не хочу, чтобы она отказалась от участия в фильме.