Эркюль Пуаро приподнял брови.

– Вы ведь меня помните? – с беспокойством спросила она.

В глазах Эркюля Пуаро что-то блеснуло.

– Я помню вас как одну из самых успешных преступниц, которых я когда-либо встречал, – ответил он.

– О, помилуйте, месье Пуаро, как вы можете так говорить? Вы всегда были так добры ко мне… Мы с Эмили часто говорим о вас, и если видим напечатанную о вас статью в газетах, то сразу же вырезаем ее и вклеиваем в альбом. Что касается Огастеса, то мы научили его новому трюку. Мы говорим: «Умри за Шерлока Холмса, умри за мистера Форчуна[27], умри за сэра Генри Мерривейла[28], а затем – умри за месье Эркюля Пуаро», – и он ложится и лежит, как бревно, совершенно неподвижно, пока мы не произнесем одно слово…

– Я очень рад, – сказал Пуаро. – И как поживает этот милый Огастес?

Мисс Карнаби стиснула руки и рассыпалась в похвалах своему пекинесу:

– О, месье Пуаро, он стал еще умнее. Он понимает все. Знаете, недавно я любовалась младенцем в коляске и вдруг почувствовала, как дернулся поводок. Это Огастес изо всех сил старался перегрызть его. Правда, он умный?

Глаза Пуаро блеснули.

– Мне кажется, – сказал он, – что Огастес разделяет те преступные наклонности, о которых мы только что говорили.

Мисс Карнаби не рассмеялась. Вместо этого ее приятное пухлое личико стало обеспокоенным и грустным.

– Ох, месье Пуаро, я так встревожена… – со вздохом сказала она.

– В чем дело? – с сочувствием спросил сыщик.

– Знаете, месье Пуаро, я боюсь, действительно боюсь, что стала закоренелой преступницей, если можно употребить этот термин. Мне в голову приходят идеи!

– Какого рода идеи?

– Самые необычные. Например, вчера мне в голову пришел очень практичный план ограбления почтовой конторы. А в другой раз – хитроумный способ уклонения от уплаты таможенного сбора… Я уверена, совершенно уверена, что он сработал бы.

– Возможно, – сухо ответил Пуаро. – В этом и заключается опасность ваших идей.

– Это меня тревожит, очень тревожит. Поскольку меня воспитали в строгих принципах, очень неприятно, что у меня возникают такие беззаконные, такие преступные идеи. Беда отчасти в том, как мне кажется, что у меня теперь много свободного времени. Я ушла от леди Хоггин и поступила на работу к пожилой даме, которой я каждый день читаю и пишу письма от ее имени. Работа над письмами заканчивается быстро, и, когда я начинаю ей читать, она тут же засыпает, поэтому я просто сижу там – и моя голова ничем не занята, – а все мы знаем, что дьявол пользуется нашей праздностью.