Мухаммед Али отказался от своего настоящего имени – Кассиус Клей, посчитав его рабским. Бёрье вспомнил мать, которая, как и многие в Турнедалене, перевела свое имя на шведский, потому что финское казалось ей менее достойным. Те, кто говорил по-фински, считались людьми второго сорта. С начала двадцатого века и вплоть до Второй мировой войны шансы «ланталайнен»[69] получить хорошую работу на шахте были минимальны. Такие места берегли для «природных шведов».

Бёрье и его мать – Стрёмы. Между тем как родственники по матери носили другую фамилию – Нива, что по-фински означало то же, что и Стрём по-шведски – «шторм». Бёрье слышал, что шведские власти давали саамам новые фамилии, которые могли быть связаны, к примеру, и с физическими особенностями. Если, скажем, человек был слепой, то он мог получить фамилию Блинд, что по-шведски значит «слепой». Вот что имел в виду Мухаммед Али, когда говорил о «рабском имени», которое действительно можно возненавидеть.

Бёрье подумал о том, что этот «фигляр» и «глиняный голубь» тоже начинал в любительском боксе, как и Фрейзер, и Форман. Иначе О’Шонесси вряд ли прилетел бы из Нью-Йорка в Мюнхен.

Биг Бен просил Бёрье не говорить о контракте его супруге. Это слишком рискованно, уж очень выгодные условия для боксера. Женат ли Бёрье? Ах, значит, пока нет… А вот Биг Бен знает, каково это. Она у него пятая. Говорят, дороже жены может быть только бывшая жена. Но что поделаешь, если у нее задница, как плод райского дерева? Мужчины в костюмах дружно заухмылялись.

– Как же мои тренеры? – Ручка зависла над бумагой. – Что будет с ними?

– Ну им-то точно ничего не угрожает, – успокоил его мистер О’Шонесси.

И напомнил, что работает в профессиональном боксе – собственный спортзал, свои тренеры…

– И потом, – О’Шонесси любовно разглядывал свою сигару, – фруктового печенья у меня не в избытке.

Бёрье Стрёму не нужно было особенно напрягаться, чтобы понять, что со стокгольмскими тренерами вопрос согласован. Все обговорено за его спиной, о чем тут думать?

И Бёрье подписал. Собственно, он и явился сюда за этим. Это было похоже на сон. Внезапно Бёрье настигло осознание того, что ему даже некому позвонить. Мать вряд ли за него порадуется, а Сису-Сикке и Ниркин-Юсси будут разочарованы, что Бёрье уходит от них в профессионалы как раз когда ему улыбнулась удача.

– Приоденьте-ка парня, – обратился Биг Бен к одной из симпатичных женщин. – И непременно золотые часы. Если ты не женат, нужно стараться произвести впечатление на дам или как? Ты ведь не хочешь быть таким, как я? Действуй, парень, вечером празднуем.