Час спустя Мэтт с Дэнни сидели на террасе кафе на Четырнадцатой стрит. Перед Мэттом стоял высокий, запотевший бокал холодного пива – самое то для жаркого летнего вечера. Дэнни потягивал из стакана воду. Пить он бросил.

– Долго еще ждать? – спросил брат.

Мэтт посмотрел на телефоне время.

– До двадцати минут девятого.

В пространстве между домами показалось солнце. Они знали, в этот час на улицу с телефонами в руках хлынут целые толпы.

– Помнишь наш первый Манхэттенхендж? – Дэнни поднял на небо глаза, стараясь воскресить в памяти воспоминания. – Сколько тебе тогда было? Пять? Или, может, шесть?

– Шесть.

– Как Томми, – произнес Дэнни.

Мэтта накрыла волна эмоций.

– Какой он был? То есть мама с папой о нем много говорили, но мне так и не довелось…

Свою мысль Дэнни до конца так и не довел.

– Смешной. Маменькин сынок.

– Прям как ты в том возрасте.

Мэтт улыбнулся.

– Вот теперь я вспомнил, – сказал Дэнни, – это случилось в ту поездку, когда мы отправились к маминой подруге, у которой была кошка, а у тебя случился приступ аллергии. Ты тогда захрипел и до смерти всех напугал.

Мэтт вспомнил себя посреди незнакомой ванной комнаты и маму, пытавшуюся наполнить ее паром, чтобы открыть его легкие. Ее ласковый убаюкивающий голос, от которого он чувствовал себя в полной безопасности.

– Для всей семьи ты был настоящей морокой. Все только для тебя да тебе, – саркастично произнес Дэнни, признавая, от чего они ради него отказались. Он посерьезнел лицом. – Мэтти, я хочу, чтобы ты знал…

Парень поднял руку и перебил брата:

– Не начинай.

Дэнни сглотнул застрявший в горле ком и посмотрел на брата.