Я лежала на кровати рядом с братом, глядя на проникающий сквозь занавески свет. Уже занялся день. Лоб моего брата больше не горел от жара; теперь его пот был холодным. Я нашла еще полотенца, намочила их в горячей воде и стала прикладывать горячие компрессы к его лицу и груди. Моя одежда была насквозь пропитана его потом, до самой кожи. Но это не казалось мне неприятным. Ведь это была часть его. Моего брата. Это только делало мою любовь к нему еще сильнее.

– Ник?

– Да?

– По-моему, я чувствую себя лучше.

Я сжала его в объятиях:

– Вот и хорошо.

– Кто были те мужчины, которые охотились за тобой, Ник? Чего они хотели?

– У них были дурные цели.

– Они все еще охотятся?

– Думаю, да.

– И что теперь будет? Нам опять придется прятаться? Бежать куда-то еще?

– Нет. – Я смотрела на свет дня, пробивающийся сквозь занавески на окне. Зная, что мне предстоит сделать в этот день. – Мы больше не станем от них прятаться.

– Если ты не прячешься, тебя ловят. Так бывает всегда.

– Ну и хорошо, – сказала я. – Пусть ищут. Пусть ловят.

Он посмотрел на меня с испугом:

– Не понимаю.

Я ответила не сразу. Мой взгляд не отрывался от окна – в этот момент я думала о другом окне, разбитом окне в коттедже, этом бесполезном выходе, который для меня стал олицетворением последних хлипких мостков, разделяющих жизнь и смерть. Думала о Карен, которая пыталась убежать от неизбежного и чей удар кулаком по стеклу был так же тщетен, как биение о него крылышек мотылька. Это они пришли в мою жизнь. Я их не звала. Они нашли меня, убили Карен, пытались убить моего брата, хотели отнять у меня все.

Такое однажды уже произошло со мной. Другие люди отняли у меня все.

Я не допущу, чтобы это случилось опять.

Я хотела, чтобы Брэндон понял.